36 
— Как же ты смог прочитать его?
— Я, дурак, сохранил порванное письмо. Сегодня утром я отправился к матери — мои старые вещи хранятся у нее. Некоторые кусочки утеряны. Письмо невозможно прочитать.
Марсель посмотрел на Касси, и она сдалась:
— Ты хочешь, чтобы я помогла тебе восстановить письмо?
— Да, — кивнул он. — Если ты его помнишь.
— Я все помню, — медленно проговорила она.
Оказавшись в своих апартаментах, Марсель запер дверь и вытащил склеенное письмо. В листе, который он протянул Касси, были пустые места.
— Узнаешь? — спросил он.
— Разумеется.
— Прочитай мне.
Было странно видеть слова, которые десять лет назад вызвали у нее столько слез.
— «Мой дорогой, любимый Марсель! Ты будешь недоумевать, почему я не пришла к тебе, когда ты в этом нуждался, но я не осмелилась. То, что случилось с тобой, не несчастный случай. Это намеренно сделал человек, который хочет, чтобы я принадлежала ему. Я ему отказала, и…» — Касси остановилась. — В этом месте пробел.
— Ты же сказала, что помнишь.
Она закрыла глаза:
— «И он подстроил аварию, желая показать мне, что случится, если я не уступлю ему». — Касси открыла глаза и продолжила чтение: — «Я не могла появляться в больнице, потому что тогда он убил бы тебя. Я оставляю письмо под ковриком. Это единственный способ передать тебе весточку без его ведома. Мне невыносимо думать, что ты решишь, будто я бросила тебя, потому что не любила». Здесь тоже пропуск.
— Ты помнишь?
Касси не ответила. Марсель с нажимом повторил:
— Ты ведь помнишь, верно?
— Да, помню. «Я не перестану любить тебя до конца своих дней». И подпись.
— Да, — подхватил Марсель. — Там написано: «Твоя Касси. Твоя навсегда, или сколько нам отпущено».
— Как видишь, я объяснила, почему должна тебя оставить. Если бы ты тогда прочитал письмо, ты бы знал, что я любила тебя… О, Марсель! Все эти годы!..
— Ничего не говори. — Марселя передернуло. — Если я буду думать об этом, то сойду с ума.
— Удивительно, что мы оба не сошли с ума. Но это не все.
— О чем ты?
— Ты не был со мной честен. Почему ты не сказал мне, что твой отец — Эймос Фэлкон? Мы не расстались бы.
— А что бы это изменило?
— Ты не понимаешь? — воскликнула Касси. — Я обратилась бы к нему за помощью. Эймос Фэлкон — могущественный человек. Если бы ему стало известно, как Джейк обошелся с тобой, он бы отомстил. Джейка арестовали бы и бросили в тюрьму. А мы с тобой не расстались бы. Но ты забавлялся.
Марсель запустил пальцы в волосы.
— Поверь, Касси, я не забавлялся, — с мукой в голосе произнес он. — Я просто… Я просто не хотел, чтобы ты знала о моем богатом отце.
— Ты боялся, что меня заинтересуют твои деньги, а не ты сам? Очаровательно! — Касси покачала головой.
— Да нет же! Я был на седьмом небе от счастья потому, что ты предпочла бедного парня миллионерам, искавшим твоего расположения. Просто… — Марсель застонал. — Это сложно объяснить. Поверь, для меня это значило очень много.
— Нам пришлось дорого заплатить. Ты говорил, что ненавидишь меня. Но я тоже могла возненавидеть тебя за то, во что ты превратил мою жизнь. — Касси опустила голову и застонала.
За стоном последовал всхлип, затем еще один.
— Касси! — воскликнул Марсель, потянувшись к ней. — Касси!
— Уйди! Не трогай меня. Я ненавижу тебя!
Марсель притянул Касси к себе и ласково пробормотал ей на ухо:
— Да, правильно. Ты должна меня ненавидеть. Я заслужил это.
— Ненавижу. Ненавижу! — рыдала Касси.
— Я заставил тебя страдать. Можешь говорить все, что захочешь, я не буду тебя останавливать.
Слезы катились по щекам женщины. Затем она снова оказалась в его объятиях. Марсель подхватил Касси на руки, прошел в спальню и опустил ее на кровать.
Но не для того, чтобы заняться с ней любовью. Он лежал рядом и утешал ее, как взрослый утешает маленького ребенка. Марсель шептал ласковые слова, смахивая слезинки с ее щек, и приговаривал:
— Поплачь, поплачь — и тебе станет легче.
— Эти потерянные годы, — задыхалась Касси.
— Годы, которые мы могли бы провести вместе, — согласился Марсель. — Годы, наполненные любовью и счастьем. Я повел себя как болван.
— Нет, ты не был болваном, — всхлипывая, возразила она. — Просто ты был очень молод.
— Молод и глуп. Я был эгоистом и не умел любить.
36 
