Особенно,... 
27 
В его глазах горели огоньки веселья, и Лисса озорно улыбнулась.
— Самое главное, что мы победили. — Она схватила его за руку. — Пойдем, лентяй! Нам нужно немного подвигаться перед ленчем.
Ксавье взял ее ладонь в свою и поднес к губам.
— Я знаю прекрасный способ подвигаться. Для этого придется пройти не более десяти метров, — пробормотал он. Его глаза призывно блестели, но Лисса снова потянула его за руку.
Ксавье с притворной неохотой положил на стол отчет и встал.
— Eh, bien, тогда пойдем прогуляемся по пляжу, если ты так настаиваешь.
Он сжал ее руку, и его тепло и сила внезапно заставили ее почувствовать себя лелеемой и желанной. Ее охватила приятная дрожь, а здравый смысл вновь начал призывать ее к осторожности.
Она слышала эти предостережения, но их заглушал зловещий шепот.
Слишком поздно.
— Ксавье, ты привередливый. Вода не такая уж и холодная. — Лисса дразняще улыбнулась.
Они дошли до небольшого мыса и присели на большой плоский валун. Лисса сняла парусиновые туфли и опустила ступни в воду. Ксавье, напротив, подтянул колени к подбородку и обхватил их руками.
— Я никогда не был мазохистом, cherie, — усмехнулся он. — И можешь даже не мечтать о том, что я буду растирать тебе ноги, когда они окоченеют.
Лисса рассмеялась, откинув голову, и ее длинные светлые волосы разметались по плечам.
— Очевидно, ты никогда не бывал на побережье Шотландии, в Сент-Эндрю. Вот уж где действительно холодная вода. Это замечательный пляж, хотя и на Северном море. Он находится рядом со знаменитым полем для гольфа. Мой отец любил там играть. — Она резко замолчала, к горлу подступил комок.
Ксавье переключил внимание с ее соблазнительной груди на внезапно погрустневшее лицо. Лисса прежде никогда не упоминала о своей семье. Впрочем, он тоже ничего не говорил о своей, за исключением того, что его родители живут в Ментоне.
Где сейчас родные Лиссы, подумал он, затем прогнал эту мысль. Он не хотел сейчас думать ни о своих родных, ни о ее, не хотел вспоминать о ее работе, о романе Лиссы с Арманом… Ему хотелось наслаждаться их уединением. Он желал, чтобы Лисса Стивенс принадлежала ему, и только ему.
Но как бы Ксавье этого ни хотелось, он не мог задержаться здесь надолго. Две недели его отпуска уже истекли. Как долго он сможет откладывать свое возвращение в Париж? Он уже получил несколько писем от своих директоров, которые настаивали на его личном участии в делах компании.
Он почувствовал раздражение. Ему не хотелось думать о «КЛ», возвращаться в Париж, принимать решения, проводить совещания…
Сейчас у него были более важные дела.
Он посмотрел на Лиссу. Она откинулась назад и, закрыв глаза, подставила лицо солнечным лучам.
Его охватило желание. Его взгляд скользил по утонченным чертам ее лица. Он мог любоваться ею вечно. Сейчас выражение ее лица было безмятежным. Длинные темные ресницы касались щек, которые уже начали покрываться бледным загаром. Легкий ветерок играл прядями ее волос.
Внезапно у него перехватило дыхание. Elle est si belle. Более чем красива. Более чем желанна.
Внутри у него что-то зашевелилось — какое-то совершенно новое ощущение, которому он пока не мог дать названия.
Что это было? Он пытался размышлять, оценить его с помощью разума, но не смог.
Я не хочу ее отпускать.
Странное чувство усилилось, а он по-прежнему не знал, что с ним творится.
Лишь в одном Ксавье был полностью уверен — в том, что ему сейчас следует сделать.
Он нежно коснулся губами ее губ, слегка приоткрыв их. Затем его ладонь обхватила ее мягкую грудь.
В ту же секунду он почувствовал ее реакцию. Она с благодарностью ответила на его поцелуй, и он, преисполненный чувства радости и глубокого удовлетворения, начал любить ее под яркими лучами солнца.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Поужинав, они сели в гостиной пить кофе. На резном столе догорали свечи, в камине тлели угли. Ксавье сообщил Лиссе, что должен через день возвращаться в Париж.
— Я больше не могу с этим тянуть, — невыразительно произнес он. — Прости.
У Лиссы внутри все похолодело. Она с трудом заставила себя проговорить:
— Конечно. Я понимаю. Хорошо, что тебе удалось немного отдохнуть.
— Вот досада, — буркнул Ксавье. Она натянуто улыбнулась.
— Я все прекрасно понимаю. Работа не оставляет нам права выбора.
Когда она произносила последнюю фразу, ее голос стал резче, но ей было все равно. Она знала — их идиллии настал конец.
27 
