48 
Сквозь занавески просачивался утренний свет, пространство за окном постепенно заполнялось привычными звуками. Надин всегда любила рассветы больше закатов, но только не сегодня. Потому что сейчас надо было что-то решать. И это решение должна была принять не она.
Арни все понимал. Разомкнув объятия, они молча смотрели друг на друга. Арни ощущал внутри странную пустоту, а Надин чувствовала, как тают ее надежды.
Она первой нарушила молчание:
— Пора вставать. Мы больше не можем здесь оставаться.
Оба оделись. Арни продолжал молчать.
— Что ты решил? — спросила Надин.
Он сделал долгую паузу.
— Мое мнение не изменилось. Я не смогу.
— Ты не любишь меня? Не хочешь жениться на мне?
— Люблю и хочу, и ты это знаешь, но Кларенс…
— Твоему приятелю наплевать на тебя, — перебила она. — Он где-то там, далеко, с чужой женой.
— Он мой друг, — веско произнес Арни.
Девушка устало опустилась на кровать.
— Может, отец и отпустит тебя, но выместит все на мне. Прости, что говорю о себе. У меня больше нет доказательств того, насколько мне дорог ты.
Арни стало стыдно, и он протянул ей руку.
— Идем. Не думай, я готов держать ответ перед твоим отцом.
Джозеф Иверс встретил молодых людей несвойственной ему широкой, понимающей улыбкой. К их приходу в столовой был накрыт праздничный завтрак. Арни решил не отказываться от приглашения, подумав, что таким образом сможет выиграть немного времени.
Он опустился на стул рядом с Надин, от вчерашнего мужества которой, похоже, ничего не осталось, и Джозеф сам разлил кофе из высокого медного кофейника.
Кофе в доме Иверса разительно отличался от того, какой Арни когда-либо пил. Свежие булочки тоже были хороши. Сыр, ветчина, масло, повидло — все оказалось превосходного качества.
Джозеф заговорил с Арни о каких-то обычных, повседневных делах с таким видом, будто видел молодого человека за этим столом каждое утро. А потом, после незначительных фраз, вдруг прозвучала другая:
— Надеюсь, ты получил доказательства невинности моей дочери?
Девушка мучительно покраснела, а Арни вытянулся в струну.
— Я готов сделать мисс Надин предложение.
Иверс развел руками. Его губы были растянуты все в той же широкой улыбке, но в глазах притаился зловещий холод.
— При выполнении определенных условий я дам согласие прямо сейчас. Дорога в Шайенн еще открыта. Вы можете выехать завтра утром. Я напишу письмо судье, и он вас поженит.
Арни молчал. Прежде пылавшее лицо Надин покрыла смертельная бледность. Ее глаза были полны слез, готовых закапать на камчатную скатерть. Несмотря на то, что черты ее лица отчасти повторяли черты Иверса, в ней было что-то беззащитное и трогательное.
— Пусть ваша дочь выйдет, — твердо произнес Арни, и Джозеф кивнул Надин.
Она покорно встала и вышла, как выходила много раз, если он приказывал.
Девушка вернулась в свою комнату, села на кровать и бессильно сложила руки на коленях. Надин выросла в среде, где женщина никогда не была чем-то главным в жизни мужчины. Ей просто не могло повезти больше, чем другим.
Понимая, что наступает одна из самых критических и трагических минут, Надин готовилась собрать все свои силы и встретить ее со всем возможным самообладанием, когда дверь открылась и вошел Арни.
Предчувствуя, что он скажет, она не подняла глаз.
— Надин, я пришел сообщить, что ухожу. Мне надо на ранчо Уиллиса, там остались мои вещи. — Когда она вскинула полный неверия взор, он продолжил: — Я вернусь завтра. Будь готова. Мы поедем в Шайенн и поженимся.
Он не нашел в себе сил обнять ее, потому они просто смотрели друг на друга, но при этом лицо Надин озарилось внутренним светом.
Вернувшись на ранчо Уиллиса, Арни сразу почувствовал, что он там чужой. В домике обнаружились вещи людей Иверса, уже выгнавших скот на пастбище, тогда как его собственные были сложены кучкой у входа. Арни подумал, что в первую очередь надо забрать оставленное Кларенсом седло, потертое старое седло, которому было лет тридцать и которое могло прослужить хозяевам еще столько же.
Думал он и о том, как проведет этот день. Работы не было, но он не хотел возвращаться в «Райскую страну». Завтра значит завтра. Этот день был дан ему для прощания со старой жизнью и… собственной совестью.
Арни решил отправиться к Зане. Ему было необходимо ее увидеть. Не будь молодой человек так взбудоражен случившимся и терзаем угрызениями совести, этот день мог бы стать для него редким днем упоения привольем, отдыхом, красотой природы. Утро было прозрачным и тихим. Горы тонули в сизой дали. Лучи утреннего солнца еще не успели спуститься с верхушек деревьев, и снег в тени могучих лап казался темно-голубым.
48 
