Особенно,... 
32 
– Я не пью, – сказала она, стуча зубами.
– Вам станет лучше.
– Вечно вы приказываете, – укорила она, принимая у него стакан и делая глоток, от которого ее передернуло. – Ужасно, – без особого жара заявила она. Тепло растекалось по горлу вниз, в живот. Она перестала дрожать.
– Молодец, – продолжая хмуриться, сказал Чезаре, снова садясь напротив. Было очевидно, что воспоминание о том, как она нашла полуживую кузину, оставило в душе Анны глубокий след. Она поперхнулась в ответ на его реплику:
– Вы никогда не говорили мне таких добрых слов, – сказала она и заморгала, чувствуя, что глаза наполняются эмоциональными слезами. Она не хотела, чтобы Чезаре взял себе в голову, будто ей нужно его одобрение.
– Пейте медленно, – посоветовал Чезаре, коснувшись стакана у ее губ. Анна кивнула и даже сумела реалистично кашлянуть, демонстрируя, что ее слезам виной крепкий алкоголь, а не эмоции.
– А что сказали родители вашей кузины, когда узнали? – Чезаре прищурился, оценивая собственную реакцию. На месте отца он бы убил виновника. Конечно, если девушка так же упрямо молчала, как Анжела, это было бы нелегко. По крайней мере, Анжела пришла к нему за помощью; за это он всегда будет благодарен.
– Они так и не узнали – Рози им не рассказала и заставила меня поклясться, что я тоже не скажу. Думаю, кроме меня, об этом знает только Скотт.
Чезаре напрягся, услышав это имя. Кому Анна настолько доверяла, что поделилась секретами своей кузины?
– Скотт? – переспросил он. Анна улыбнулась и шмыгнула носом. Она поискала в рукаве носовой платок, но не нашла.
– Ее муж.
Чезаре охватило такое сильное облегчение, что все его тело осело.
– Рози вышла замуж в прошлом году. Скотт канадец; они переехали в Торонто. Тетя Джейн и дядя Джордж поехали к ним, чтобы присутствовать при рождении их первого ребенка. Вчера она родилась – маленькая девочка по имени Анни.
Чезаре сглотнул, не желая признавать ревность, которая привела его к поспешным суждениям. Он вручил Анне платок, и пока она утирала слезы, поймал себя на том, что даже такое прозаическое движение вызывает у него прилив эмоций. Но хотя он признавал, что испытывает их, однако отказывался давать имя этим чувствам; узнавать в них нежность. Он только скрипнул зубами, гадая, почему так удивляется. С самого начала он реагировал на эту женщину не так, как на любую другую.
Даже если бы она оказалась той, за кого Чезаре ее принимал, его реакции на нее были чрезмерными. А ведь он хотел видеть в ней именно ту бессердечную искусительницу без признаков морали – и почему? Вполне возможно, что так он пытался защитить себя; некоторые назвали бы это трусостью и были бы правы. Он хотел, чтобы она оказалась такой женщиной, от которой любой разумный мужчина должен бежать.
По крайней мере, это не изменилось. Чезаре нужно было контролировать свои чувства к женщинам, отделять эмоции от секса. Ему важно было сохранить способность уйти от них без сожалений. Именно поэтому он позволял себе отношения только с теми женщинами, которым он не мог причинить боль, которые знали правила игры, которые не могли ранить его самого. «Господи, какой я трус», – сказал он сам себе с отвращением. Но что поделаешь – такой уж он есть.
Несмотря на все откровения, ничего не изменилось. Анна Хендерсон все равно оставалась для него запретной. Даже больше, чем раньше. Она была именно такой женщиной, которых он избегал; такой, для которой бриллиантовый браслет не заглушит боль расставания. Она вкладывала в отношения душу, и поэтому Чезаре близко не должен был к ней подходить.
Одна преграда пала; другая появилась на ее месте. Придется ему подчиниться. Было бы легче, если бы он перестал представлять ее под собой, ее стройные ноги вокруг своей талии… Чезаре откашлялся.
– Значит, у этой истории счастливый финал. – По крайней мере, для жертвы, которую он с такой готовностью порицал. Он подозревал, что травма от того, как один мужчина привел любимую сестру на грань отчаяния, оставила немало шрамов в душе впечатлительной Анны. Кому-то придется приложить немало усилий, чтобы завоевать ее доверие. Кому-то, но не ему.
И тут его осенило, словно гром среди ясного неба: когда он назвал ее испуганной девственницей, она не притворялась – она действительно такой и была! Правда все это время была у него перед носом. Как он раньше не догадался?
Подцепив длинными пальцами ее подбородок, Чезаре заставил Анну посмотреть себе в глаза:
32 
