37 
Приказание было отдано таким твердым голосом, что мальчик сразу почувствовал его серьезность.
– Хорошо, – нахмурился он. Джеффри кивнул, и Томас поспешил из комнаты.
Раздумывая, как повести себя с женой, барон проводил мальчугана до порога и закрыл дверь, а когда обернулся, с удивлением увидел, что Элизабет стоит рядом. Лицо ее было внешне спокойно, но в глазах таилась мука и боль.
Непривыкший утешать, Джеффри неловко положил ей ладони на плечи и мягко попросил:
– Дай слово, что выслушаешь меня до конца. Выслушаешь и подчинишься моему решению.
Брови Элизабет сошлись у переносицы. Муж требовал невозможного.
– Так ты выслушаешь меня?
– Тебе кажется, что Белвейн невиновен?
Джеффри почувствовал, как ссутулилась жена.
– Я этого не сказал.
– Значит, его вина доказана?
– И этого я тоже не говорил. – В нем уже закипало раздражение.
– Тогда что же…
– Прекрати! – взвился Джеффри. – Я просил выслушать меня и не перебивать. Хотя бы на это, миледи, я имею право рассчитывать?
Элизабет поняла, что Джеффри взбешен и еле держит себя в руках. В таком состоянии она его еще не видела.
– Ну хорошо, – пообещала она. Тон барона стал несколько мягче:
– Прежде всего заруби себе на носу: я вообще ничего не обязан тебе рассказывать. Это ясно?
Элизабет кивнула. Ей хотелось, чтобы он поскорее все рассказал.
– Ты – моя жена, и я не должен перед тобой отчитываться. А в будущем скорее всего и не стану. Тебе не положено знать, что я думаю и что предпринимаю. Понятно?
По правде сказать, Элизабет это было непонятно. Отец делился с матерью всеми радостями и горестями. Отчего же Джеффри ведет себя иначе? Неужели его родители так сильно отличались от ее? Она решила расспросить об этом позже, а пока надо соглашаться на все. Поэтому Элизабет кивнула и скрестила на груди руки.
Только тогда Джеффри немного успокоился.
– Твой дядя совершенно не похож на твоего отца, – начал он. – Трудно даже поверить в то, что они братья. Первое, что приходит в голову, на поверку оказывается слишком простым решением… В общем, мне кажется, за преступлением стоит не Белвейн.
Слова были произнесены, и теперь Джеффри ждал реакции жены.
Но Элизабет только смотрела ему прямо в глаза и молчала. Она чувствовала, что муж каким-то образом ее испытывает, хотя и не понимала, зачем это надо. Он же знал, через какой ад ей пришлось пройти.
Смирение жены пришлось Джеффри по нутру.
– Ответь мне, Элизабет, – начал он, – ты считаешь Белвейна человеком умным? Что ты можешь сказать о его характере?
Интуиция подсказала Элизабет, что ее ответ важен барону.
– Сосредоточен только на себе, любит лишь то, что доставляет удовольствие ему.
– Из чего ты делаешь такие выводы? – поинтересовался Джеффри.
– Приезжая в Монтрайт, Белвейн никогда не занимался ни с сестрами, ни с братом, ни со мной. Семья его не волновала. А как только видел отца, сразу начинал канючить. И каждый раз он хотел все больше и больше – он только брал и ничего не давал взамен. – Элизабет подошла к кровати и села. – В нем нисколько не было любви. Вот почему я считаю, что он способен на убийство. Преданности он тоже совершенно лишен. Не могу привести каких-либо примеров – просто чувствую это сердцем. А для меня нет ничего святотатственнее неверности. Что же до ума, пожалуй. Господь и этим его обделил. Иначе дядя давно бы понял, как вести себя с отцом. Веди он себя по-другому, он добился бы всего, чего хотел.
– Так, значит, он слаб? – Джеффри поднял глаза.
– Слаб, – кивнула Элизабет. – Но в то же время полон злобы.
– Не знаю, – проговорил муж. – Не могу отрицать то, что ты говоришь, но и согласиться не могу. Хотя на меня он произвел неблагоприятное впечатление.
– Мама рассказывала отцу, что Белвейн страдает королевской болезнью, – прошептала девушка. – Я сама слышала.
– Королевской болезнью? – переспросил Джеффри, не понимая, о чем говорит Элизабет.
– Предпочитает женщинам мужчин… – в страшном смущении сказала она.
Барон одним гигантским прыжком вскочил с табурета, точно его пронзила молния.
– Если это услышит Вильгельм, он вырвет тебе язык, – заревел он.
– Значит, это не правда? – Элизабет не могла взять в толк причину гнева Джеффри.
– Не правда! – рявкнул он. – Никогда не произноси этих слов, если не хочешь, чтобы тебя обвинили в измене.
37 
