Особенно,... 
43 
– Вам еще рано наступать на больную ногу, так что сидите смирно.
Присцилла уже вполне могла обойтись без посторонней помощи, но в объятиях Брендона чувствовала себя так восхитительно, что предпочла промолчать. До встречи с ним ее не обнимал ни один мужчина. Это оказалось приятно, даже слишком приятно, вопреки сложившимся обстоятельствам. Оставалось надеяться, что так же приятны будут ей и объятия Стюарта Эгана.
Брендон сдержал слово и, внимательно оглядевшись, позволил Присцилле совершать омовение в одиночестве.
Холодная и чистая вода неглубокого ручья словно давала целительную силу, избавлявшую от недомогания. Тщательно ополоснувшись и вымыв голову, девушка поискала глазами Брендона. Не заметив его поблизости, она обсохла на солнце, а потом оделась.
Вернее, начала одеваться, и все шло хорошо, пока очередь не дошла до корсета. Присцилла порылась в одежде, уверенная, что он где-то здесь. Однако, не обнаружив его, девушка смирилась – не поднимать же шум из-за такой интимной детали туалета. Несколько удивленная тем, что ей удалось застегнуть платье и без корсета, Присцилла поднялась на вершину холма.
Брендон растирал мулов, водя по их лоснящимся бокам куском мешковины. Животные между тем жевали зерно из своих торб.
– Простите, но дело в том, что я не нахожу… – начала Присцилла, приблизившись.
– Что это вам в голову взбрело, мисс Уиллз? – вскричал он, обернувшись. – Почему вы не позвали меня? Я же сказал: на ногу еще рано наступать.
– С ногой все в порядке. Немного неприятно, и только. Он смотрел на нее так, словно хотел взглядом обратить в камень.
– Мне очень неловко отрывать вас от этого занятия, но я не нашла среди своих вещей… э-э… корсета.
Она с огромным усилием произнесла это слово при мужчине, хотя тот всю ночь выполнял при ней роль сиделки.
– И не найдете. – Брендон вернулся к своему занятию. – Я выбросил это идиотское приспособление. Техасское лето – не лучшее время для того, чтобы сдавливать себе бока железом. Вы давно бы это поняли, если бы были столь же рассудительны, сколь и скромны.
– Мое нижнее белье не имеет к вам ни малейшего отношения, мистер Траск! – вспылила Присцилла. – Будь вы столь же рассудительны, сколь бесцеремонны, вы давно поняли бы это. Я требую вернуть мне корсет! Пока вы не сделаете этого, я не двинусь с места.
– Допустим, я бесцеремонный тип, но вы зато особа упрямая, как десять ослиц, – огрызнулся он, отбрасывая мешковину. – Господи Иисусе, и когда только я…
– Не произносите всуе имя Господне!
– Вот что, мисс Уиллз, – Брендон глубоко вздохнул, – не тешьте себя надеждой, что я как круглый дурак буду часами ползать по кустам, разыскивая ваш проклятый корсет.
Присцилла вздернула подбородок.
– Если он вам так дорог, поищите его сами в кустах, где полно ядовитой живности Техаса. Уверен, вы не настолько опрометчивы. Задерживать отъезд я не намерен, и завтра на рассвете мы двинемся в путь. Если поспешим, наверстаем упущенное время. Жду не дождусь, когда наконец передам вас с рук на руки Эгану.
Потеряв от ярости дар речи, Присцилла бросила на него гневный взгляд и направилась к лагерю. Там она первым делом с грохотом поставила в ряд горшки и плошки, которые могли понадобиться для приготовления еды. Девушка так лупила тесто кулаками, словно обрушивала их на Траска. Что за человек! Не ставит ее ни в грош, помыкает ею на каждом шагу и вообще ведет себя так, как ему заблагорассудится!
Мысль о том, что они вот-вот расстанутся навсегда, едва не заставила ее разрыдаться.
«Ничего, в «Тройном Р» я забуду все, что случилось со мной по дороге, – убеждала себя Присцилла. – Со Стюартом я забуду Брендона Траска. Муж даст мне дом, семью и детей! Тогда я не стану думать о том, жив Траск или умер».
Возможно, гнев оказал благотворное воздействие на ее кулинарные способности, ибо дикого индюка, подстреленного и ощипанного Брендоном, она приготовила так, что пальчики оближешь, а лепешки вышли пышными и воздушными. Траск не скрывал удовольствия и ел с таким аппетитом, что сердце Присциллы смягчилось.
– Знаете, – не выдержав, заговорила Присцилла, – пожалуй, вы первый, кто так наслаждается моей стряпней. Женщине всегда приятно, когда ценят ее усилия.
– Я никогда не едал ничего лучше, – откликнулся он, поглощая индюшатину.
– А аппетит у вас всегда такой хороший?
– Помнится, он заметно улучшился после долгого пребывания в мексиканской тюрьме. Там не слишком заботились о том, чтобы накормить нас. Поэтому мы ели все, что движется или даже ползает, лишь бы не умереть с голоду.
43 
