Особенно,... 
24 
– Неси.
Когда Дэлтон ушел, герцог заботливо вытер Салене волосы и заметил, что они вовсе не были распущены, как он сначала подумал. В них еще оставались шпильки, и прическа, несомненно, была сделана рукой умелого парикмахера. Даже морская вода не разрушила ее окончательно.
«Еще одна тайна», – подумал герцог. Волосы у девушки оказались очень светлыми, и ему вдруг стало интересно, какого цвета у нее глаза.
«Наверное, голубые», – сказал он сам себе.
Девушка все еще была без сознания, когда вернулся Дэлтон с целой охапкой полотенец. Герцог сказал ему:
– Расстели полотенца на кровати и принеси бутылки с горячей водой. Она очень замерзла.
Камердинер расстелил большое полотенце на простыни и маленькое – на подушке.
– Укройте ее пока чем-нибудь, ваша светлость, а я мигом.
С этими словами Дэлтон выбежал из каюты. Герцог подождал, пока он удалится, и только тогда поднял Салену на руки.
Почему-то ему не хотелось, чтобы кто-то, кроме него, видел ее обнаженной. Перекладывая девушку на кровать, он еще раз поразился ее легкости.
«Как кто-то посмел избить такое хрупкое создание?» – подумал герцог.
И тут же спросил себя: а что, если муж уличил ее в измене?
Но даже если и так – все равно столь грубое и жестокое наказание мог придумать только мерзавец.
Уложив Салену на кровать, герцог укрыл ее полотенцем, а сверху еще простыней и одеялом.
Бледность ее щек могла сравниться с белизной простыни, и герцог подумал, что, может быть, лучше не тревожить девушку, но потом он испугался, что, если не привести ее в чувство сейчас, она может впасть в коматозное состояние.
Приподняв ей голову, он поднес к ее губам бокал с бренди и настойчиво произнес:
– Очнитесь! Очнитесь и выпейте это! Почему-то ему казалось, что она вот-вот придет в себя, только ей надо немного помочь.
Его предположения оказались верны: веки ее слегка дрогнули, и, почувствовав у своих губ бокал, она сделала слабую попытку отвернуться.
– Пейте! – повелительно сказал герцог. Салена была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Она сделала несколько глотков и, переведя дыхание, попыталась поднять руку, чтобы отстранить бокал.
– Лежите и пейте! – приказал герцог.
– Н-нет!
Голос ее был очень слаб. «Удивительно, – подумал герцог, – как она вообще нашла в себе силы выговорить это слово».
Он настойчиво держал бокал возле ее губ. Превозмогая себя, она сделала еще несколько глотков, и наконец ее глаза открылись.
Она с ужасом посмотрела на герцога и вся напряглась, почувствовав его руку у себя под головой.
– Все хорошо, – сказал он успокаивающе. – Вы в безопасности.
– Н-нет! – вновь с трудом прошептала она. – Нет… нет! Позвольте мне… умереть!
– Слишком поздно, – ответил герцог и осторожно опустил ее голову назад на подушку.
Она пристально смотрела на него, и в ее глазах по-прежнему стоял ужас, но герцог не мог сказать наверняка, видит ли она его или перед ее внутренним взором стоит то, что напугало ее до такой степени, что она бросилась в море.
– Вы в безопасности, – повторил он. – И может быть, скажете мне, откуда вы взялись и куда вас отвезти?
Она молчала. Герцог подумал, что она его просто не услышала, и спросил по-другому:
– Наверное, для начала вам лучше сказать, кто вы? Как вас зовут?
– Са… ле… на, – медленно, по слогам произнесла она.
– А дальше?
Она вскрикнула, но так тихо и слабо, что этот звук был больше похож на писк новорожденного котенка, и закрыла глаза, словно хотела вновь потерять сознание. Герцог увидел, что она дрожит.
Герцог никогда еще не видел человека в таком состоянии и не знал, как себя с ней вести.
И он терялся в догадках, что могло испугать ее до такой степени. Конечно, побои – это ужасно, но герцог понимал, что одних побоев недостаточно, чтобы довести – пусть даже очень хрупкую и юную – девушку до такого состояния.
Он молчал, размышляя. Салена, словно желая посмотреть, не ушел ли он, приоткрыла глаза.
Увидев, что он никуда не делся, она вновь вся напряглась и вжалась в кровать, как будто хотела исчезнуть.
– Вас никто не обидит, – тихо сказал герцог. – И здесь нет ничего, что могло бы вас напугать.
Он не был уверен, что она его поняла. На ее лице было только выражение ужаса, и зрачки так расширились, что казались черными.
Появился Дэлтон с двумя бутылками горячей воды.
– Я положу бутылку в ногах молодой дамы, ваша светлость, – сказал он, протягивая другую бутылку герцогу.
24 
