Особенно,... 
97 
На лицах моих дочерей отразилось удивление. По-видимому, те, кто рассказал им о моей романтической истории, не знали об этой борьбе, о ней не знал никто, кроме меня и Доминика.
— Что было не так с вашим браком? — спросила Анетт.
— Он дал трещину.
— Разве ты не любила папу?
Я колебалась, но недолго. Пришло время говорить правду, может быть, это моя последняя возможность. Без всякой гордости за свое признание я сказала:
— Нет, выходя за него замуж, я его не любила. В наше время это не считалось необходимым условием.
— А что же тогда считалось необходимым? — спросила Лиа. Она немного отодвинулась от меня.
— Происхождение, положение в обществе, деньги.
— Но это звучит так бездушно! — заявила Кэролайн.
— Да, — согласилась я. — О некоторых браках договаривались сразу после рождения детей, другие устраивали по переписке, были браки ради удобства, но далеко не всегда все эти браки оказывались неудачными. Далеко не все женились и выходили замуж по любви, но иногда любовь приходила позже. — Я не удержалась и окинула взглядом веранду, часть дома и клумбы. — Какая красота!
Отойдя от дочерей, я подошла к французским дверям и заглянула в комнату, потом открыла сетчатую дверь и вошла внутрь.
Позади меня послышались шаги.
—Что было не так в вашем браке? — вновь спросила Анетт.
Но я не отвечала, глядя по сторонам.
—Прекрасно, просто прекрасно, и так уютно. — Я обошла кухню, потрогала деревянные шкафчики, мраморную столешницу разделочного стола, гладкую блестящую печку. — Гвен отлично справилась с задачей, я очень довольна.
—Так чем был плох ваш брак? — повторила Анетт. Я повернулась лицом к дочерям.
—Мы с Ником оказались разными людьми, мы по-разному думали и не находили общего языка. Оставаясь наедине, мы чувствовали себя неловко. — Я заметила подходящее кресло
в гостиной и направилась к нему. Оно стояло напротив остальных, но слегка в стороне от них, что меня очень устраивало. Я здесь почетная гостья, так сказать, главная приманка. Я села и сложила руки на коленях.
Анетт и Кэролайн смотрели на меня из-за спинки дивана, Лиа задержалась в кухне, чтобы поставить чайник.
— Вы обе хорошо выглядите, — сказала я им. Кэролайн поморщилась:
— Это к делу не относится.
— Но это важно для меня, я всегда о вас думала, очень за вас переживала.
— Но ты никогда этого не показывала.
— Верно, не показывала. — Я вздохнула, несколько секунд мое сердце билось тяжелее обычного, ив эти секунды я ощущала себя на все свои семьдесят лет. Чувство вины всегда старит, сожаление — тоже. В эти секунды я испытывала и то и другое. Но я столько раз представляла себе эту сцену, что не желала ее больше откладывать. Я негромко сказала: — Чтобы понять, что случилось, вам нужно знать мое детство. Мои братья и я представляли четвертое поколение богатой семьи, и это чувствовалось во всем. У нас была лучшая одежда, лучшие машины, летняя резиденция и зимняя, если нам не хотелось делать что-то самим, мы нанимали кого-то другого. Наша семья входила в Светский реестр, мы были членами загородного клуба, бывали на всех лучших вечеринках. Как и все мои подруги, я росла, предвкушая свой первый выход в свет, а после дебюта мы начинали думать о замужестве.
— Не понимаю, — вмешалась Кэролайн, моя феминистка, — зачем вы тогда поступали в колледж?
Но я-то не была феминисткой, и среди моих подруг таких не водилось. В наши дни мы и слыхом не слыхали о существовании такого понятия, как феминизм.
—Колледж, — не дрогнув, ответила я, — предназначался для девушек, которые не нашли в своем кругу молодого человека по душе.
—И никаких мыслей об образовании? — воскликнула Анетт, дети которой были близки к студенческому возрасту. — Ты хоть представляешь, как много девушек просто
мечтают поступить в Гарвард?
—В мое время девушки не учились в Гарварде, — напомнила я. — Они поступали в Рэдклифф, и при поступлении самым главным требованием была платежеспособность родителей. Я никогда не считала себя одаренной. Вы, конечно, можете сказать, что я потратила свою жизнь впустую, получив хорошее образование и не сделав карьеры, но тогда женщины не делали карьеру, не то что сейчас. Речь не о том, правильно это или нет, я просто рассказываю вам, как было.
—Я — продукт своей эпохи. Если я не могу понять, почему ты, Кэролайн, пожелала стать адвокатом, то только потому, что в мое время женщины не работали в юриспруденции. Они становились либо женами, либо старыми девами, и последнее считалось большим несчастьем, во всяком случае, так думали мы. Мы не могли представить, что женщина может получать удовлетворение от мужской профессии.
97 
