67 
— Договор, который ты составил в Риме. Ты хотел, чтобы я прочел его и запомнил. Я сделаю это после обеда.
— А много договоров с иностранцами хранится в голове Йена? — спросила Бет.
Ее слова звучали вполне невинно, но глаза у нее смеялись.
Харт сурово посмотрел на нее.
— Договоры часто читаются несколько иначе, когда попадают в руки разных комитетов, но Йен помнит каждое слово оригинала.
Бет подмигнула Йену.
— Я уверена, это прекрасная тема для беседы за чашкой чаю.
Йен не сдержал усмешки. Он уже давно не видел Харта таким раздраженным.
Взгляд Харта обдал его холодом, но Бет не обращала на него внимания.
— Твои чаши не пострадали в дороге? — спросила она Йена.
Сердце Йена забилось быстрее, когда он вспомнил холодное прикосновение фарфора к его пальцам, свое удовлетворение от растерянного лица Мейтера.
— Я распаковал их и расставил по местам. Они прекрасно смотрятся.
— Ты купил еще чашу? — перебил его Харт.
Поскольку Йен ответил не сразу, Бет кивнула:
— Они обе хороши. Одна белая чаша с голубым оттенком и с цветочным рисунком. Рисунки и тонкость фарфора свидетельствуют о том, что он может быть императорским. Это так?
— Безусловно, — ответил Йен.
— Я нашла книгу в Париже, — с лукавой улыбкой объяснила она.
Йен взглянул на нее и забыл обо всем на свете.
Только краем глаза он заметил взгляд Харта, казалось, какое-то насекомое жужжит, мешая ему слышать.
Почему Бет всегда знала, какие слова были нужны ему, и очень точно — когда их произнести? Даже Керри не понимал его так хорошо.
Она видела и впитывала все: роскошную комнату, длинный стол, блестящие серебряные блюда и приборы. Портреты мужчин Маккензи, картины с землями, принадлежавшими Маккензи, и собак Маккензи, и лакеев в белых перчатках.
— Я была удивлена, что у вас нет волынщика, — обратилась она к Харту. — Я представила себе, как мы идем к обеду под звуки волынок.
Харт пренебрежительно посмотрел на Бет.
— В доме у нас не бывает волынок. Слишком громко.
— Отец любил волынки, — сказал Йен. — Но у меня от них начиналась мигрень.
— Отсюда и запрет, — сказал Харт. — Мы не из тех шотландских семей, которые описываются в книгах, не из тех, кто носит палаши и жалеет о временах Красавчика принца Чарли. Королева может построить в Балморале замок и надеть плед, но это не сделает ее шотландкой.
— А что может сделать человека шотландцем?
— Сердце, — ответил герцог Килморган. — Родиться в Шотландском клане и оставаться в своем сердце членом клана.
— Любовь к овсянке не помешает, — сказал Йен.
Он говорил серьезно, желая лишь помешать Харту углубляться в тему, что значит быть шотландцем, но ему понравилась награда в виде нежной улыбки Бет. Несмотря на то, что Харт говорил по-английски без малейшего шотландского акцента, получил образование в Кембридже и заседал в английской палате лордов, у него были твердые убеждения в отношении Шотландии и в том, что он хотел совершить ради своей страны. Он мог часами разглагольствовать об этом.
Харт угрожающе посмотрел на Йена и переключил внимание на еду. Бет одарила Йена еще одной улыбкой, от которой у него разыгралось воображение.
Ужин продолжался в тишине, нарушаемой лишь бряцанием серебра по фарфору. Горели свечи, и при этом освещении Бет была особенно хороша, ее глаза сияли, как бриллианты.
Когда, наконец, они встали из-за стола, Харт проворчал что-то о проклятом договоре.
— Все хорошо, — поспешила сказать Бет. — Я хотела бы перед сном прогуляться по саду. Я оставляю вас, не так ли?
Йен подвел ее к двери на террасу. Собаки вскочили, виляя хостами, Йен предпочел бы, чтобы Бет присоединилась к нему в бильярдной, в его воображении возникло немало вещей, которым он мог бы ее обучить в игре в бильярд. Но если она хочет прогуляться, он ей не станет мешать. Сад тоже мог оказаться занимательным местом.
Бет сжала руку Йена и, не дождавшись, пока он заговорит, вышла в заднюю дверь. Она шла по дорожке, и пять собак бежали перед ней.
Йен взял у Харта договор и направился с ним в бильярдную, надеясь, что эта проклятая бумажка не окажется слишком длинной.
— Вы очень умная женщина.
Бет оглянулась на голос Харта. Она шла в сопровождении собак по ухоженной дорожке к фонтану. Небо еще не совсем потемнело, хотя был уже десятый час. Бет впервые оказалась так далеко на севере и поняла, что солнце почти не скрывается за горизонтом в летние месяцы.
67 
