51 
— Смотрю, ты неплохо взбодрился… — неодобрительно заметила Ксюха.
— Да ладно тебе. Давай лучше потанцуем! — предложил Женя.
— Ты что, Жень? Я же на работе.
— Ах, прости, забыл. А мне можно — я ведь теперь, можно сказать, безработный!
— А ты, гляжу, и рад!
— А чего мне грустить? — с деланным безразличием сказал Женя. — Никому ничего не должен, никто меня не дергает, свободен, как ветер. А они пусть плывут себе куда хотят — хоть за тридевять земель.
— И тебе не обидно, что тебя так вот просто на берег списали? — стала сыпать соль на рану Ксюха. — Незаслуженно, не разобравшись. Как ты после этого можешь веселиться и пить вино?
— Да подумаешь! Нужны они мне, — настроение у Жени совсем испортилось.
— Они-то нет. А море? Ты ведь учился, свою жизнь этому собирался посвятить. Или это тоже все тебе не нужно?
— Слушай, чего ты пристала ко мне, а? — взорвался Женя. — Я тебя танцевать пригласил, не хочешь — так и скажи! А морали мне читать тебя не просили, ясно?
Женя развернулся и направился к выходу.
— Женя, постой! — попыталась остановить его Ксюха.
— Пусти! — стал вырываться Женя.
— Ну, прости меня, Жень. Я ведь… мне сначала показалось, что тебе, правда, все равно.
— Мне все равно? Да для меня море — это вся жизнь, понимаешь? А меня как собаку… Ради чего мне теперь жить?! — Женя был в отчаянии.
— Что ты говоришь? Ну подумаешь, не пошел в рейс. Еще будут рейсы, и получше этого.
— Ничего ты не понимаешь. Я же мог пойти стармехом! Ты себе не представляешь, что это такое — это же мечта! А теперь надо мной весь город смеется — моряк с печки бряк.
— Неправда, никто над тобой не смеется. Наоборот, тебя все уважают — ведь ты пострадал, помогая своему другу! Все говорят: «Женька Бычков — настоящий мужик!»
— А ты откуда знаешь? — поинтересовался Женя.
— Я все знаю, я же журналист, не забывай. Ну не сердись, Жень, а?
— Да не сержусь я. Ты меня прости — чего-то сорвался я. Перебрал, наверное… Ну ладно, пойду я.
— Куда?
— Домой, спать.
— Почему спать? А танцевать — ты же сам приглашал? — напомнила Ксюха.
— Так ты же на работе.
— Ну и что? Я сейчас особый диск поставлю — у меня есть сборник, уже сведенный, никто и не догадается, что мы тут танцуем. Теперь я приглашаю потанцевать!
Два раза Женю не надо было просить. Они обнялись и стали танцевать прямо в аппаратной.
* * *
Полина узнавала своего сына с той стороны, о которой даже не подозревала.
— Костя, ты только что утверждал, что между тобой и Катей ничего нет. А она в это время была в твоей комнате! Ты врал мне? — с болью в голосе спросила она.
— Как ты будешь оправдываться на этот раз? Скажешь, что Катя заглянула к тебе на ночь глядя, чтобы взять справочник по фармакологии? — мрачно пошутил Самойлов.
— Мама, папа, я… Я не знаю, что вам сказать, — Костя, действительно, ничего не мог придумать.
— Катя, а ты? Как ты могла пойти на это?! — обратилась Полина м Кате.
— Надеюсь, хоть у тебя хватит смелости не врать нам, а признать свою вину! — поддержал жену Самойлов.
Катя повернулась к Косте и спросила:
— Ну что, Костя, расскажем твоим родителям, как я здесь оказалась?
Костя молчал.
— Хорошо, если. Костя не может сказать вам правду сам, я сейчас все объясню за него… — продолжала Катя.
— Ну что ж, раз у моего сына не хватает мужества признаться самому, послушаем тебя, Катя, — сказал Самойлов. — А то мы, честно признаться, уже устали гадать, что к чему!
— Гадать?! — Катя вдруг что-то вспомнила. — Все правильно… — сказала она как бы сама себе. Перед ее глазами встала Римма…
Решение надо было принимать быстро, и Катя сумела это сделать. Она подошла к Косте, взяла его за руку и твердо сказала:
— Я оказалась здесь, потому что мы с Костей любим друг друга.
Даже готовый ко всему Костя не ожидал такого поворота событий.
— Катя, а как же Алеша? Ты же собиралась за него замуж! — спросила Полина.
— Полина Константиновна, я сказала Алеше, что между нами все кончено.
— А он тебе так верил!.. — срывающимся голосом воскликнула Полина.
— Возможно, я поступила не совсем красиво, но я не хочу его обманывать. Я не могу выйти за Лешу, если люблю другого. Это будет нечестно.
— Хорошенькие у тебя представления о честности! Сегодня одному голову дуришь, завтра — другому, а послезавтра что будет? — возмущенно спросил Самойлов.
51 
