46 
— С удовольствием, — обрадовалась Галина. — Давайте мне ваш кейс.
Эвелина Владимировна с готовностью вручила ей коричневый чемодан. У Галины создалось впечатление, будто он набит кирпичами.
— Андрюша давно нам не пишет, — сказала Эвелина Владимировна, когда они свернули на Московскую и оказались в гуще оживленной предпраздничной толпы — дело было перед ноябрьскими праздниками. — С тех самых пор, как был в отпуске. Мы с Илюшей отправили ему четыре письма.
Эвелина Владимировна замедлила шаг и окинула взглядом идущую с ней рядом Галину. Были в этом взгляде презрение и укор. Галина съежилась в своем стареньком коротком плаще.
— Я совсем недавно получила письмо от Андрея. У него все в полном порядке, — виноватым голосом сказала она.
— Да что вы говорите? Как может быть все в полном порядке у человека, который забыл о существовании своих родителей?
У Галины язык чесался отбрить эту ехидную высокомерную тетку, но она напомнила себе, что это мать Андрюши. Ее Андрюши.
— Андрей был… на учениях. Он пишет, что уставал до смерти и часто засыпал в ботинках. Он пишет…
— Знаешь, а мне совсем неинтересно знать, что он тебе пишет. Андрюшка с детства волочился за каждой юбкой. Помню, я вытащила его из постели проститутки, на которой он хотел жениться. Ему тогда шестнадцати не было. Кобель он настоящий, твой Андрюшка!
— Старая б… Да я тебе… глаз на жопу натяну и моргать заставлю! — Галина швырнула кейс в лужу и застыла посередине тротуара, уперев в бока руки. — Говном харю натру и…
Она высказалась по полной программе и вдруг в ужасе зажала рот обеими ладонями. Вокруг них быстро собиралась толпа зевак. Были среди них и знакомые лица.
На физиономии Элеоноры Владимировны расплылась торжествующая улыбка.
— Успокойтесь, милая моя. Иначе придется кликнуть постового. Мне бы не хотелось, чтобы вас послали мыть туалет на вокзале.
— Простите меня. Простите. — Галина схватила руку Эвелины Владимировны, поднесла ее к своим дрожащим губам. — Сама не знаю, что на меня наехало. Ударьте меня. Пожалуйста.
— Ну уж чего-чего, а руки об тебя я марать не стану. — Эвелина Владимировна нагнулась за своим кейсом и вдруг, не удержавшись на своих тумбообразных ногах, рухнула лицом вниз, в лужу.
До сих пор молчавшая толпа разразилась гомерическим хохотом. Посыпались непристойные реплики. Кто-то из мужиков крикнул:
— Топи свекруху, Кривчиха. Не то она тебя в своем дерьме утопит.
Женский голос подхватил:
— Пока она сыночку принцессу ищет, он по грязным койкам шныряет. Что, Сифилина Владимировна, вкусная у нас на панели водичка?
Галина участливо склонилась над лежавшей без движения Доброхотовой, протянула руку, искренне желая помочь ей подняться на ноги. Как вдруг она подняла голову и злобно плюнула ей в лицо.
Галине показалось, что наступил конец света, хотя она сроду о нем не думала и не представляла, каким он должен быть. Она видела вокруг себя сплошной частокол из разгоряченных, перекошенных странными гримасами лиц. Она не слышала ничего, кроме гулких ударов своего сердца. С усилием поднявшись на вдруг отяжелевших ногах, она шагнула в толпу, которая с готовностью расступилась перед нею. Побежала. Вправо. Налево. Наткнулась на какую-то стену. Упала. Снова встала и побежала…
«Я чутьем догадываюсь, что Эвелина врет. Но отец… Ему я всегда верил безгранично. Отец говорил, что она замечательная девушка и мне сторицей воздастся за то, что я вытащил ее из болота. Отец пишет: «Мы в ней ошиблись». Что это значит? Как бы я хотел хотя бы на пару деньков очутиться там, увидеть все собственными глазами. Или лучше не надо?..»
В тот день Галина нагрела выварку и они с матерью искупались по очереди в корыте. В доме было жарко, и Галина легла спать голая, распахнув настежь окно. Она долго не могла заснуть, все размышляя о том, как несправедлива судьба. Ведь они с Андреем выросли в одном городе, а встретились уже тогда, когда…
Она скрипнула зубами, сделала очередной виток на своей продавленной раскладушке. Уже три с половиной месяца берегла она свое тело так, словно это был хрустальный сосуд. Ей это стоило немалых усилий. Плюс к тому же приходилось постоянно отбивать атаки привыкших к ее «отзывчивости» бывших друзей.
Ветер завел в печной трубе свою заунывную безысходную песню. Андрей появится не раньше осени — он написал в последнем письме, что салагам, а тем более холостым, отпуск дают в самое, как он выразился, неудобоваримое время. Галина чувствовала, как низ ее живота наливается свинцовой тяжестью. Вчера она чуть не упала в обморок в магазине. Она тогда решила, что это от недосыпания — последнее время читала ночами книги, которые ей рекомендовал Андрей. Теперь же она поняла наверняка: ее в ранней юности избалованная плоть не просто жаждала, а требовала удовлетворения.
46 
