Особенно,... 
88 
— Предрассудки, Павел, сейчас конец двадцатого века. Да и кто догадается, что деньги зарабатываю я? Кажется, я исполняю роль музработника безукоризненно.
— И когда, по-твоему, мы должны сочетаться узами Гименея?
— Чем раньше, тем лучше. Я ведь никому ничего не обещала. — Она вздохнула и опустила глаза. — Пора и мне взяться за ум, правда?
— А если он приедет?
— Это была самая заурядная поездная интрижка, каких случаются тысячи каждый день. Если бы все придавали этому значение… — Она стремительно отвернулась, но Угольцев успел заметить блеснувшие в ее глазах слезинки. — Да и мне уже не семнадцать и даже не двадцать два. Нет, Павел, я не верю в любовь с первого взгляда.
— А я верю.
Она улыбнулась ему плотно сжатыми губами.
— Ты всегда был романтиком. За это я люблю тебя особенно горячо и…
Она кашлянула в кулак. Это было похоже на горький всхлип маленького ребенка. — Я должен все как следует обдумать. — Он встал, сунул руки в карманы пиджака, прошелся по веранде. — Я всегда был свободным человеком.
— Думай, Павел, думай. Я сама всегда любила свободу, но наступил момент, и я поняла, что она меня отправит на тот свет. А у меня есть Ванька.
— Его сын. Ты хочешь жить только потому, что у тебя есть от него сын.
— Да.
— Хоть бы раз притворилась, соврала. Когда-нибудь тебя пристрелят за твою правду.
— Не преувеличивай. — Она задумалась, наморщив свой гладкий лоб. — Хочешь, я совру тебе для разнообразия?
— Валяй.
— Я не пущу его на порог, если он приедет. Скажу: парниша, поезд ушел, стрелочник напился в дрезину, пути разобрали. — Она запрокинула голову и рассмеялась неестественно громко. — Другого поезда не будет. Никогда. Да, да, теперь я уже не вру. Я буду тебе хорошей женой, Павел. Вот увидишь.
— Ты на самом деле собираешься взять Ивана в Москву? — спросил Угольцев, желая переменить тему разговора.
— Мне там очень одиноко. Сейчас это уже не опасно. Старопанцев обещал мне защиту.
— Не лучше ли тебе самой перебраться в N? — неожиданно спросил Угольцев.
— Нет! — Муся решительно затрясла головой. — Я не смогу перестать быть Мэрилин. Я умру без этого, Павел. Скажи: ты веришь в посмертную жизнь души?
Она подалась вперед, ожидая его ответа. Даже уронила на пол недокуренную сигарету.
— Нет. Но я старый материалист. Так что мое мнение можешь не принимать всерьез.
Муся потянулась за новой сигаретой, но на полпути ее рука безжизненно упала.
— Вот почему я хочу, чтоб ты всегда был рядом со мной, — прошептала она и тихо всхлипнула. — Я… меня мучают призраки.
Алеша вышел из поезда и сел в трамвай, который делал круг на привокзальной площади.
В машине внезапно отказало сцепление. Он страшно расстроился и даже разозлился и бил в сердцах ногами по твердым от мороза колесам. Но, сев в поезд, вдруг сразу успокоился.
Здесь пахло так знакомо и обещающе празднично. До N скорый поезд шел около трех часов, и Алеша даже успел вздремнуть, устроившись на боковой полке плацкартного вагона. Когда он проснулся, за окном начало светать, и показались до боли знакомые очертания вокзала.
Разумеется, он мог взять такси, которое домчало бы его на Степную улицу за пятнадцать-двадцать минут. Поначалу он именно так и хотел поступить. Однако, очутившись на знакомом перроне, ощутил робость, потом смятение и какое-то совсем уж мальчишеское волнение. Ему нужно было время прийти в себя — и трамвай оказался самым подходящим транспортом.
Город уже окончательно проснулся. На глазах гасли уличные фонари и неоновые вывески магазинов. Когда трамвай резко свернул влево, в глаза Алеше больно ударили красноватые лучи солнца, только что появившегося из-за горизонта. «Она наверняка уже проснулась и даже встала, — думал он, задумчиво глядя вдаль. — Я не спросил, кем она работает… Может, преподает в школе или в институте? Хотя нет, на училку она не похожа! — Алеша покачал головой и поймал на себе укоризненный взгляд пожилого мужчины в старом ратиновом пальто с вылезшим воротником. — Скорее всего она работает в каком-нибудь офисе, может быть, в совместном предприятии… Нет, нет, снова не то. Она слишком красива и слишком раскованна для того, чтоб гнить в скучной конторе. Может, она манекенщица?.. Хотя вряд ли. Они все такие воображалы. Эта новая Витькина подружка Райка работает в каком-то вшивом Доме моделей не то в Люберцах, не то в Одинцово, а строит из себя какую-нибудь Линду Евангелисту [6]…»
88 
