— Марыняша не такая. Она совсем другая, понимаешь? От ее кожи пахнет лугом и парным молоком. Я всю жизнь мечтал о такой женщине. Я писал о ней стихи. Я…
Он опять упал на стол и заплакал.
— Ну, приятель, не ожидал я от тебя подобного пассажа. Говоришь, не такая? Пахнет лугом и парным молоком? Да сейчас какую только косметику с парфюмерией не выпускают. От моей супруги то орхидеями благоухает, а то за три версты конским потом разит. А еще она купила один крем из грязи какого-то озера или болота, и когда намажется им, то хоть стой, хоть падай — чучело чучелой. Страшнее той старой негритоски из «Санта-Барбары». А вот и Колька явился. Теперь мы с тобой можем и на боковую. — Роман встал, толкнул ногой дверь. Пол в небольшой комнатке без окон был застлан матрацами. — Падай, метла, и отключай мозги, пока не перегорели. И наше вам с кисточкой на приборе.
Угольцев переживал нелегкие времена. Он ушел из кино, которое, по его мнению, превратилось в старую шлюху, живущую воспоминаниями о былых красоте и успехе. На телевидении он не прижился — здесь рвали подметки наглые беспардонные юнцы без образования и, главное, художественного чутья, смыслом жизни которых были только деньги. Угольцев тоже не любил работать за «спасибо», однако в самом процессе работы не думал о деньгах, ставил во главу угла любовь к искусству, которому привык отдавать талант и силы. Он занялся было съемкой рекламных роликов, даже попытался организовать собственную студию, но его оттеснили крепкими плечами те, кто делал на этом колоссальные деньги.
Угольцев сник, запил, стал потихоньку распродавать свою уникальную библиотеку, в основном состоящую из раритетов.
Он никогда не терял из виду Мусю, хотя осознал на каком-то этапе их отношений, что ему не вытянуть эту женщину ни морально, ни тем более физически. Поняв, отступился, ушел в тень, хоть и продолжал испытывать к ней сильное и горячее чувство.
Он догадывался, что она имеет в клубе большие деньги — о Старопанцеве шла в Москве молва как о щедром способном предпринимателе, хотя и самодуре. Угольцев несколько раз присутствовал на представлении, но инкогнито, то есть в гриме и парике. Муся была великолепна, правда, она погрубела с тех пор, как они расстались, стала немного вульгарной. Из чего Угольцев сделал вывод — Муся больше не общается с людьми искусства, продолжает выпивать и ведет безалаберный образ жизни. Он несколько раз порывался расспросить ее о житье-бытье, но она, как правило, была либо сонной, либо навеселе.
Решение уехать в N Угольцев принял внезапно — гастрит обострился от беспорядочного питания и частых выпивок, заметно поредела некогда богатая библиотека, наконец он понял, что работу по специальности в столице ему не найти. В кармане было полторы тысячи долларов — загнал золотой портсигар отца. Этой суммы, рассчитывал он, должно было хватить на два-три месяца спокойной провинциальной жизни. В Москве он бы просадил эти деньги недели за три.
Муся уехала ненадолго в N, и это обстоятельство тоже стимулировало его отъезд, поскольку он еще на что-то рассчитывал. Возможно, даже в сексуальном плане — он сам этого не знал. У него уже год с лишним не было постоянной женщины, случайными связями Угольцев всегда брезговал, предпочитая им монашеское целомудрие наедине с рюмкой. Однако же, испробовав это средство в больших дозах, он буквально загибался от жестокой депрессии.
Он позвонил в N, чтоб сообщить о своем приезде. Трубку сняла Муся — почти мгновенно. Сказала прерывающимся от волнения томным полушепотом:
— Да. — После короткой паузы: — Я вас слушаю. Говорите.
Угольцев догадался, что она влюбилась — на дела подобного рода у него было чутье. Он испытал болезненный укол ревности, но сделал все возможное, чтобы не подать вида.
Она встретила его на перроне. Он увидел издалека ее белоснежный меховой капор, плывущий в плотном окружении унылых чужих физиономий. Она озиралась по сторонам и как-то жалко улыбалась. У него создалось впечатление, будто Муся собирает крупицы каких-то воспоминаний и складывает их в копилку своей памяти. Из чего он сделал вывод, что с вокзалом в N, в частности с перроном, у нее связано что-то незабываемое.
— Я рада, что ты приехал, — сказала она, привстала и чмокнула его в щеку. — Здесь так скучно, и время тянется ужасно долго. — Она подавила вздох. — У Ваньки насморк, и я побоялась взять его с собой, хоть он и очень просился. Ты надолго?