Но... читается легко и любовь-морковь
314 
Ильза фыркнула подисьи, научилась от Меридит. Она вовсе не имела в виду драконов и разбойников. Ей хотелось не сражений, а чегонибудь красивого, вроде Сильфхейма или Тиора. Чтоб ходить и любоваться.
А Энка мечтательно вздохнула. Она уже и на драконов с разбойниками была согласна.
– От русла реки Менглен свернем на Кансалон. Потерпите, уже недолго осталось, – утешал девиц безмятежносчастливый Хельги.
Долго, коротко ли, всяк судит по своему разумению, но добрались наконец они и до Менглен. Мутная речушка, извиваясь змеей, лениво ползла через степь к столице Гильдии. В жаркое время она пересыхала, распадаясь на бочаги. Сейчас, наполненная осенними дождями, она и в самом деле походила на настоящую реку – воды даже у брода по горло! Энка решила, что самое время купаться.
Никто так и не понял, всерьез она спятила или просто придуривается. Потому что Аттаханская степь зимой – это отнюдь не жаркий Сехал. Здесь, на широте Кансалона, снег выпадал редко и не залеживался, сразу таял. Но пронизывающий ветер даже у Хельги и Меридит, уроженцев сурового Севера, отбивал всякую охоту принимать водные процедуры.
– Если хочешь, купайся сама. А мы посмотрим.
Но Энка отказалась. Одной ей, видите ли, неинтересно.
– Ну а мы ради твоего веселья ревматизм зарабатывать не обязаны! – отрезал Орвуд. – Да и тебя я в воду не пущу, не надейся!
– По какому же это праву ты собираешься вмешиваться в мою личную жизнь? – осведомилась Энка беззлобно.
– Если кто рехнулся и не может отвечать за свои поступки, долг окружающих о нем позаботиться, – пояснил гном.
Чем дальше к западу, тем резче становился встречный ветер, тем тяжелее было бежать. Замотали головы всем, что нашлось под рукой, стали походить на огородные пугала, но все равно глаза слезились, уши ломило, лица были обветрены до боли. Устав бороться со стихией, друзья расположились на ночлег с подветренного берега, почти у самой воды. Устроились очень уютно, использовав вместо навеса испорченный ковер. Энка еще в Сехале предлагала его выбросить, чтобы не таскать лишнюю тяжесть, а вместо него купить в Тиоре нормальным складной армейский шатер. Орвуд не дал, пожалел (не то ковер, не то денег на шатер, не то и того и другого).
Выставили караул, чтобы ночью не перерезали степнякиразбойники, и заснули. А круг начертить забыли. Как известно, и на старуху бывает проруха…
…Принц Эдуард спал, и снилось ему странное. Прекрасная нагая дева, рассекая высокой грудью бурую воду, выходит на берег, ступает босыми ногами по покрытой инеем траве. Ее длинные волосы серебряной волной ниспадают на плечи, ее кожа чуть зеленовата, свежа и упруга, томно поблескивают чуть раскосые глаза, пухлые губы призывно, но непонятно шепчут…
Эдуард вскочил в панике: когда ему в последний раз привиделся столь яркий сон, пробудился он с оленьими рогами на голове.
Схватил себя за грудь, ожидая худшего. И облегченно вздохнул. Что бы ни значило сие сладостное видение, в деву лично он, слава всем богам, не перевоплотился! Можно спать дальше. Придвинулся поближе к теплой Рагнаровой спине, свернулся клубочком, но только сомкнул веки, как явственно ощутил на себе посторонний взгляд. Сел, тревожно огляделся.
Сперва в поле зрения попал Орвуд. Дозорный гном мирно сопел, уронив голову на плечо. А потом он увидел Ее. Как выходит она из вод реки Менглен, и тянет, простирает к нему нежные, с тонкими пальчиками руки, и зовет страстно, и смотрит так, как еще никто на него, Эдуарда, не смотрел…
Он плохо соображал, что делает. Просто встал и двинулся навстречу речной деве. Он шел, пока леденящий холод не поглотил его целиком, с головой, и мир не перестал существовать…
Сознание возвращалось медленно. Первыми появились звуки. Жалобный вой, тихие всхлипы и резкий голос.
– И ведь знаем, что надо его подальше от воды держать! Идиоты!
Долго рвало водой. Вода воняла тиной – непередаваемо мерзкое ощущение. Зато потом он снова смог дышать и коекак соображать. Захотел приподняться на локтях, чьито сильные руки сразу подхватили, помогли сесть. Огляделся, обнаружил себя мокрым, у костра. Рядом толпятся встревоженные спутники, девицы хлюпают, не скрываясь. Чуть в стороне наставник размазывает кровь по бледной до синевы физиономии. А еще подальше, шагах в пятнадцати от берега, валяется чтото неприятное и противно подвывает.
314 
