– Эдуардик, милый, ты живой?! Тебе получше? – заглядывая в глаза, спросила Ильза.
– П…получше, – прохрипел принц, благородно греша против истины. – А…что? Что это случилось?
– Эта зараза! Она тебя утопила! Хельги еле отбил, совсем захлебнувшегося вынули, – бестолково объясняла Ильза.
– Кто она? – простонал «утопленник», силясь извлечь хоть немного полезной информации из сумбурного потока слов.
– Да вот она, красавица наша! Познакомься!.. А вы вообщето собираетесь его переодевать или пусть мокрый замерзает?!
Принц обернулся на голос и вздрогнул. Энка за белые нечесаные космы волокла…
Это была одна из самых отвратительных тварей, что ему доводилось встречать. По уродству она могла соперничать разве что с курганниками. Даже орки выглядели симпатичнее. Костлявая, голая, желтокожая, морщинистая от природы, а не от старости, белесое брюхо рахитично вздуто, чуть не до пупа свисают сплющенные груди, между когтистыми пальцами перепонки, морда плоская как блин, губ почти нет, зубы редкие и острые. Суставы узловатые, как у сехальского зверя верблюда, того самого, о котором Хельги говорил в стихе. В довершение картины ступни жуткого создания были немыслимым образом обращены назад!
– Это кто?
– Албасты, кто же еще? Не узнал? Помнишь, когда из Чернолесья вышли, их головы на кольях торчали.
Не узнал. Без туловища эти твари выглядели менее отвратительно. Вдруг молнией сверкнула страшная мысль. Дева! Прекрасная дева из сна, что стало с ней?! Неужели погублена водяной гадиной?
– Дева? – На него смотрели удивленно.
– Дева! Прекрасная, как богиня. Она вышла из реки… Где она? Ее надо спасать!
Аолен и Энка переглянулись.
– Теперь все ясно. Орвуда она просто усыпила, а его заманила, прикинувшись девой. Эдуард, послушай, не надо никого спасать.
– Но дева…
– Не было никакой девы. Чары, иллюзия. Тебя заманила албасты в облике девы.
– ???!!! – Эдуард долго думал. Мысль, что дева из сна и тварь из Менглен – одно и то же существо, никак не желала укладываться в голове. – А ведь я ее поцеловать хотел! – сказал он, смиряясь с грустной действительностью. – Вот ужас!
– Никогда не целуйся с незнакомками! – назидательно изрекла сильфида, грозя пальцем.
– Будем в Кансалоне, непременно своди Эдуарда к магам, – поучал Орвуд Хельги.
– Надо наконец выяснить, почему ему так не везет с водой. Ты был его наставником и несешь моральную ответственность за его благополучие…
– Лучше в Трегерате, – вклинилась Энка. – В Кансалоне маги не выдающиеся, а деньги дерут, будто все до одного великие. И на шарлатана легко нарваться.
Хельги утомленно кивал. Сейчас он был готов согласиться на что угодно, лишь бы отстали. Албасты попалась свирепая, голодная и необыкновенно сильная. Счастье, что на берегу нашлись подходящие камни – величиной с кулак, – иначе не справился бы.
– Потому что надо не камни раскладывать, как старуха пасьянс, – видя его состояние, привела любимое сравнение Энка, – а демонические способности использовать. Пора наконец забыть свои спригганские замашки, тем более они тебе так вредят.
– Отстань от него! – Меридит ринулась на защиту любимого брата по оружию. – Станешь демоном, тогда и будешь других поучать. Как умеет, так и поступает, тебе какая разница?
Девицы привычно бранились, а Хельги лежал у костра рядом со спасенным Эдуардом и лениво думал о том, что было бы, если бы он догадался треснуть албасты черным клубочком ОК’Кана? И снова откудато из глубин сознания пришел ответ: все последствия трудно предсказать, но реки Менглен в Аттаханской степи больше бы не существовало.
Убить албасты не удалось, оружие не брало. Здесь, в своей стихии, тварь, хоть и побежденная, всетаки оставалась еще очень сильна.
– А я вам говорил, не надо было драконье серебро сдавать, – каркал Орвуд. – Припрятали бы на черный день, глядишь, и пригодилось бы. Как сейчас, например.
– Драконье серебро запрещено законом. Мы ведь не разбойники, а честные воины, – втолковывал рыцарь.
– Подумаешь! У нас особая ситуация!
Они еще долго спорили о законности, нравственности и целях, оправдывающих средства. Хельги не стал их слушать. Хотел снова разложить камни, извести речную хищницу – девицы и Аолен помешали. Хочешь ее уничтожить – поступай как демон, а гробиться незачем. Так и отпустили. Хлюпая приплюснутым носом, жалкая и покорная; она на четвереньках уползла в воду.