ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Счастье и тайна

На этом сайте есть эта же книга с другим названием, "Тайна поместья"! Не совсем любовный роман, как и все, в принципе,... >>>>>

Мечты о счастье

Накручено Но... читается легко и любовь-морковь >>>>>

Трудное примирение

Комментариев больше чем сам роман >>>>>

Музыкальный приворот. Часть 2

Ну, так себе! Много лишнего, очень много. Это сильно раздражает. Пишет автор не очень. Если убрать 70% лишнего... >>>>>




  318  

Доходило до смешного.

– Господин десятник Хвагг, дозвольте обратиться к господину сотнику Энкалетте! Господин сотник Энкалетте, дозвольте обратиться! Ты как хочешь, а я больше в общем шатре спать не лягу! Там по ночам гадости говорят, приличной девушке такое слушать не пристало! Я к вам перехожу. Плевать, что другие бойцы скажут. И на правила плевать! И ничего не тесный, подвинетесь какнибудь – где трое, там и четверо. Или пойдем со мной в общий, при тебе не станут гадости говорить. Сама ты как дева корриган! И Хельги… господин сотник Ингрем тут ни при чем! А господин полководец войска Оттонского Рагнар храпит как боров, я у них в шатре не засну. Ну что, договорились? Вот и чудесно! Разрешите удалиться, господин сотник Энкалетте!

Первыми этаких церемоний не выдержали господа сотники. Меридит подошла к тысячнику Фелицию, переговорила, после чего бойцов Оллесдоттер и Эдуарда из Ольдона объявили оруженосцами при сотниках Энкалетте и Ингреме. Это мало что изменило в их положении, но, по крайней мере, разговаривать теперь можно было напрямую, в обход десятника Хвагга. Вот уж кто и в самом деле вздохнул с облегчением! За несколько дней Ильза успела вконец извести его беспрерывными «Дозвольте обратиться».

К слову, сотник Ингрем тоже не был в восторге от походного быта. По одной простой причине. Подъем в пять утра! В то самое время, когда нормальнымсуществам хочется спать больше всего. Невыспавшийся, угрюмый, плелся Хельги в хвосте колонны, едва переставляя ноги и тихо ропща на судьбу, у которой совершенно нет чувства меры, потому что любому самопожертвованию должен быть разумный предел. А к тому времени, когда он просыпался, оживал и чувствовал себя готовым к ратным свершениям, окружающие начинали ставить шатры и укладываться спать!

На пятые сутки пути сотник Ингрем заявил: он давно вышел из положения крысенка, чтобы терпеть лишние неудобства, и определил себя в ночной караул бессменно. Теперь он ночи напролет охранял покой лагеря, а днем с комфортом отсыпался на повозке, предназначенной для транспортировки возможных раненых. Первое время лошади категорически возражали против его близкого присутствия, так и норовили понести. Потом привыкли.

Представившейся возможностью не преминула воспользоваться Ильза, она стала забираться к Хельги в повозку, благо никто из командования не возражал, да и временные соратники относились к ней с изрядной долей снисхождения. Устав Гильдии гласил, что все ее члены, независимо от половой и расовой принадлежности, абсолютно равны. Мужчина и женщина, великан киклоп и крошка лепрекон теоретически обязаны нести совершенно одинаковую боевую и походную нагрузку. Но с житейской точки зрения, человечья девчонка есть человечья девчонка, и нет большой беды, если в чемто ей выйдет послабление. И в то время когда остальные сбивали ноги на горных дорогах, боец Оллесдоттер блаженно нежилась в повозке, то любуясь живописными арвейскими пейзажами, то подремывая под мерный скрип колес. И было ей хорошо как никогда.

А еще у нее завелись знакомые. Позади колонны в крытых кибитках ехали маркитантки. Три женщины средних лет, одна человеческая и две кудианки. У каждой по пятеро ребят, судя по виду, все от разных отцов, причем большая часть этих отцов явно не принадлежала ни к человеческому, ни к кудианскому роду. Сами женщины были милыми, уютными и почемуто очень жалели Ильзу. Часто зазывали к себе, угощали давно забытыми домашними лакомствами, которые исхитрялись готовить даже в походных условиях.

Четвертой была дева корриган. Молодая, нежная, томная и красивая до невозможности. Звали ее Розмерта. Детей у нее пока не было: иметь детей девам корриган не положено до пятидесяти лет – таково проклятие. Зато у нее имелись чудесные наряды и украшения. Недорогие, но очень яркие и блестящие. Розмерта охотно показывала Ильзе свои богатства, давала примерить, но той почемуто ничего не шло.

Аолен был недоволен. По его мнению, дева корриган – не самая лучшая компания для скромной девушки. «Ничему хорошему от нее не научишься», – сетовал он.

«Ничему особенно плохому тоже, – возражала Энка. – Тем более в девятнадцать лет. Пора уже коечто узнать, и лучше от специалиста». Эльф смущался и умолкал. Впрочем, опасения его были совершенно напрасны. Дальше обычной девичьей болтовни о нарядах и безобидных сплетен беседы Ильзы и Розмерты не заходили.

  318