Лёгкий, ненавязчивый романчик 
153 
Поняв, что они с Аланом остаются в Темре вдвоем, да еще на правах хозяев, Айрин не знала, что и сказать. Самые смелые мечты воплощались в жизнь, и это было так неожиданно, что ей было трудно ответить, рада она или нет.
Узнав, что Тони и Сара едут в Нью-Йорк, Алан скрепя сердце написал письмо Хейзел. Он пытался искать Коннора через газеты, но до сих пор никто не откликнулся, и Алан опасался, что это плохо скажется на настроении и душевном состоянии Айрин. Хейзел же обладала не только кипучей энергией, но и обширными связями, в том числе по каналам негритянской почты. Почему-то он не сомневался в том, что она согласится ему помочь.
— Я хочу передать письмо для одной дамы, — сказал Алан Тони. — На конверте ее прежний адрес, но я не уверен, что она не поменяла место жительства.
— Не беспокойтесь, если она в Нью-Йорке, я обязательно ее разыщу, — уверенно ответил Тони и взял конверт.
Накануне отъезда Сару ожидало еще одно потрясение, какого она никак не могла предвидеть. После обеда, когда она взяла в библиотеке книгу и отправилась в спальню, чтобы немного побыть в одиночестве, вошла Айрин и сказала:
— К тебе пришли.
На лице Сары появилось тревожное выражение. Темра давно перестала быть местом, в которое часто наведываются гости.
— Кто?
— Ты не поверишь. Касси.
Сара невольно отпрянула.
— Что ей нужно?!
— Будет лучше, если ты сама спросишь ее об этом.
Сара поправила одежду и сошла вниз с твердым намерением вышвырнуть бывшую горничную за порог.
Она была поражена видом Касси. Грубые башмаки, уродливая шаль. Согнутые плечи и затравленный взгляд. Куда подевались заносчивость, показной лоск? Краем глаза Сара поймала взгляд Айрин, которая стояла на лестнице, совсем не тот взгляд, какой ожидала увидеть. В нем не было ни малейших признаков злорадства или гнева, а лишь задумчивая печаль.
Сара догадалась, что Айрин вспоминает о том, как некогда стояла на месте Касси, ожидая приговора хозяев дома, и поняла, что больше не хочет выступать в роли вершительницы судеб.
— Что случилось? — спокойно, без вражды спросила она бывшую служанку.
Касси опустила голову и произнесла почти без всякого выражения:
— Какие-то люди разгромили мою лавку. Они кричали: «Ты не смеешь здесь торговать, черная тварь!» Часть товаров разграбили, остальные испортили и сломали. Я попробовала обратиться за помощью к военным, но они лишь посмеялись надо мной.
— А сержант Трамбал?
— Он исчез много раньше, почти сразу, как узнал, что я жду ребенка. Он так и не женился на мне, хотя обещал. Дела шли все хуже: белые господа не желали покупать в моей лавке, а у негров не было денег. После погрома я пыталась просить милостыню, но в Чарльстоне слишком много таких, как я. И тогда я решила вернуться в Темру, потому что здесь родилась я и похоронена моя мать, — пробормотала негритянка и заплакала.
Сара вспомнила колыхание большой мягкой груди и широкую, добрую улыбку «мэмми», своей кормилицы и няни, матери Касси, которая шила кукол из тряпок и дарила их своей любимице, «маленькой мисс». Сара брала их в руки, предвкушая удовольствие от игры, тогда как похожие на черные бусинки глаза маленькой негритянки с надеждой следили за ее движениями.
Хотя кукла была сделана руками ее матери, Касси не смела дотронуться до нее прежде госпожи, так же, как не имела права брать ее вещи, куда-то идти без спроса, первой начинать разговор. Право быть горничной Сары перешло к ней по наследству, и с тех пор молодая госпожа, случалось, делилась с ней секретами и обсуждала новости. И все-таки Касси никогда не была ее подругой, а всего лишь служанкой, а что еще хуже — невольницей.
Прежде Сара никогда не задумывалась о том, что слово «рабыня» означает «унижение», как и о том, что эта девушка приходилась ей молочной сестрой.
Она вспомнила последнюю встречу с Касси, когда в голосе негритянки звучала ненависть. То была оборотная сторона медали, которую Сара предпочитала не видеть.
Она подошла к негритянке и обняла ее за плечи.
— Я выхожу замуж и уезжаю в Нью-Йорк. Хочешь, возьму тебя с собой? Ты снова станешь моей горничной, а поскольку теперь ты свободная, я буду платить тебе жалованье.
Касси была так поражена услышанным, что ее слезы мигом высохли.
— Правда? — недоверчиво произнесла она. — А как же ребенок, которого я жду?
— Он будет с тобой. Мы позаботимся о нем.
153 
