Особенно,... 
156 
К сожалению, мисс Паркер не жила по старому адресу, но им дали новый.
Дверь квартиры на втором этаже дома на углу Голд-стрит и Франкфурт-стрит открыла привлекательная молодая женщина. Тони был поражен. Он ожидал увидеть даму и увидел, однако то, что эта дама окажется мулаткой, оказалось полной неожиданностью.
— Простите, вы… мисс Хейзел Паркер?
— Да. — Она тонко улыбнулась. — Что вам угодно?
— Меня просили передать вам письмо.
Хейзел взяла конверт. Она сразу узнала почерк Алана, и ее сердце встрепенулось.
— Входите, — приветливо пригласила она, стараясь сохранять спокойствие. — Вы… знакомые Алана Клеменса?
— Он женат на моей… родственнице, — сказала Сара и кивнула на Тони. — А мистер Энтони Эванс — мой муж.
— Я имел честь гостить в имении Темра; тогда и произошло мое знакомство с Аланом, — сказал Тони.
Хейзел было нелегко скрыть от гостей, что сообщение о женитьбе Алана стало для нее тяжелым ударом, но она справилась.
— Прошу вас, садитесь. Он ничего не передал на словах?
— Нет. Правда, Алан кое-что рассказал о вас, — сказал Тони, присаживаясь на потертый диван. — Он говорил, что вы проявили большой героизм, освобождая негров и помогая им освоиться с новой жизнью.
— Первое — в прошлом. Что касается второго, — она небрежно вскрыла конверт, развернула и пробежала глазами письмо Алана, после чего подняла на гостей суровый и вместе с тем обжигающий взгляд, — я состою в организации, которая борется за создание общественных школ, открытых для всех детей, независимо от цвета кожи.
— Вы родились на Юге? — спросила Сара.
— Да, и прожила там до четырнадцати лет, а потом… убежала.
— Наверное, ваша организация нуждается в помощи?
— Да, хотя мы не просим милостыню, — просто сказала Хейзел.
Тони почудилось, что она видит его насквозь. Он участвовал в войне, которая не принесла ничего, кроме бессмысленных разрушений и еще большего разобщения людей, а потом преспокойно вернулся в мир, где бедные продолжали беднеть, а богатые — богатеть, и наслаждался жизнью. Он много раз слышал, как отец и его приятели рассуждали о войне, как о весьма прибыльном предприятии, и подозревал, что организации, вроде северной Союзной лиги или южного Бюро вольных людей используют проблемы освобожденных рабов в собственных корыстных интересах.
Отец часто говорил: при новом порядке вещей выигрывает тот, кто идет на определенный риск. Ральф Эванс не стал заколачивать миллионы на противозаконной торговле с врагами, он не собирался мошенничать, делая консервы из некачественного мяса. Он всего лишь добился подписания федерального контракта на поставки своей продукции в армию и во много раз преумножил свое состояние.
Тони и Сара вышли на улицу и оглянулись в поисках экипажа. Вдоль дороги маячила цепочка слабых, колеблющихся огней, тогда как в конце этого призрачного, мерцающего тоннеля притаился мрак, мрак неизвестности.
«Похоже на жизненный путь, — подумал Тони. — Приходится пробираться на ощупь туда, где, возможно, ничего нет, и человек никогда не знает, реальны ли те огни, которые манят к себе, истина ли это или мираж, который сбивает с дороги».
— Скажи, почему ты выбрала не Темру и хлопок, а… меня? — спросил он жену.
Сара улыбнулась.
— Не из-за денег! Я тебя полюбила.
Тони сжал ее руку.
— Знаю. И все же есть и другие причины?
Она помедлила, потом сказала:
— Юг изменился. Я едва ли могла бы стать счастливой, оставаясь в Темре. Мне было проще начать новую жизнь.
Конечно, далеко не все в этой жизни было гладко и просто. Сара знала, что толпы хорошо одетых горожан, что прогуливались по Вашингтон-сквер, делали покупки в магазине Ховоута и универмаге «Тиффани», не имели понятия об ужасах войны, о борьбе и лишениях южан.
Ни родственники и знакомые Эвансов, ни даже белые слуги не могли смириться с тем, что Сара привезла с собой черную, как сажа, горничную. Касси тоже об этом знала. Почтительно склоняя курчавую голову, негритянка, случалось, бросала исподлобья такие взгляды, что становилось не по себе. Некоторые из прежних слуг уволились через день после того, как Касси водворилась в доме, а остальные не желали делить с ней место за кухонным столом.
Ни один из осуждавших «безжалостных южан» северянин никогда не признал бы, что люди, имеющие кожу цвета масла какао, могут обладать сердцами, такими же ценными и чистыми, как безупречно отшлифованный бриллиант.
156 
