Особенно,... 
158 
Одни будут жить, покоряясь судьбе, и делать любое дело за кусок хлеба. Другие взбунтуются, ступят на скользкий путь, попробуют виски, возьмут в руки нож, сталь которого нальется силой их досады и злости, а их взгляд подернется кровавой пеленой. А девочки пополнят ряды цветных проституток и многодетных матерей, вынужденных в одиночку сражаться с отчаянием и нищетой.
Пока что мальчишки мирно посапывали — негритянские дети не жаловались ни на бессонницу, ни на отсутствие аппетита.
Монахиня собиралась уходить, когда в спальню вошла молодая сестра и с тревогой прошептала:
— В городе неспокойно, матушка!
— Знаю, — ровным голосом произнесла сестра Меганн, — вчера сожгли здание законодательного собрания и дом начальника полиции.
— Мы с сестрами боимся за детей!
— Все в руках Господа. Думаю, они нас не тронут, — ответила монахиня, и в это время снаружи донеслись зловещие крики.
— Они здесь, они уже здесь! — в страхе прошептала молодая сестра и принялась креститься.
— Сохраняйте спокойствие. Займитесь детьми. Я поговорю с этими людьми.
Однако выйдя во двор, сестра Меганн поняла, что уговоры бесполезны. В течение нескольких лет сквозь стены приюта проникали тревожные слухи, просачивалась ненависть жителей города.
«Чернокожие будут плодиться, а мы должны кормить их детей!»
«Зачем их учить, пусть работают в поле!»
«Негры не могут жить сыто, когда белые голодают!»
На приют надвигалась огромная темная волна со сверкающей красноватой пеной: толпа погромщиков с факелами в руках. Голос этой толпы был подобен утробному реву гигантского животного, внезапно проснувшегося в своей норе.
Сестра Меганн знала: когда видишь, что беда неминуема, проще переждать бурю. Она велела сестрам вывести детей во двор. У нее оставалась слабая надежда на то, что погромщики не тронут беззащитных сирот, вместе с тем она не сомневалась в том, что они подожгут приют.
Когда сестра Виктория пришла их будить, Конни уже проснулся. Ему почудился блеск молнии и раскаты грома. Он открыл глаза. Большинство мальчишек сидело на кроватях; некоторые вскочили и смотрели в окна. В их лицах отражалось непонимание и любопытство.
Тяжелый, душный воздух был полон тревоги; Конни чувствовал, что вот-вот случится что-то плохое, если уже не случилось.
— Поднимайтесь, дети, и выходите во двор, — сказала сестра Виктория.
Она велела им построиться и считала по головам.
— Что происходит? — шепнул Конни Сэму.
— Думаю, нам пришел конец, — заявил мальчик. — Сюда явились белые: во дворе их целая толпа — я видел в окно!
Коннор задрожал.
— Что они хотят сделать?
Сэм сверкнул глазами и улыбнулся так, как улыбаются негры, когда приносят белым господам плохие вести.
— Догадайся! Они нас убьют или разберут по одному на плантации! Заставят работать, а может, просто скормят свиньям!
— Что же нам делать?! — прошептал Конни, с тревогой глядя на сестру Викторию, которая пыталась угомонить мальчишек.
— Давай спрячемся и никуда не пойдем? — предложил Сэм. — Когда всех выведут, тайком улизнем отсюда и убежим подальше.
В его глазах была жажда приключений, тогда как Конни предчувствовал настоящую опасность.
— Хорошо. Только мне нужно забрать Розмари.
— Девчонку? Зачем!
— Я не могу ее бросить. Она моя сестра.
Они тихонько отступили назад, заползли под кровати и притаились.
Сестра Виктория сбилась со счета, начала снова и все равно не досчиталась двоих воспитанников. Она просила мальчиков подсказать ей, кого нет; те крутили головами и называли имена, но потом оказывалось, что эти ребята находятся на месте.
В конце концов монахиня решила, что ошиблась в подсчете, и повела воспитанников вниз.
Когда мальчики остались одни, Сэм принялся радостно прыгать по кроватям. Не на шутку встревоженный Конни торопил его: он боялся, что они не успеют забрать Розмари.
Они вышли в коридор и побежали в другое крыло. Две монахини как раз вели по лестнице девочек. К счастью, Розмари оказалась в середине длинной вереницы; когда она поравнялась с выходящими в коридор дверями, за которыми стояли Конни и Сэм, ее названный брат схватил девочку за руку и втянул в коридор. Монахини, одна из которых возглавляла, а другая замыкала процессию, ничего не заметили, а вскрик Розмари заглушил гомон маленьких негритянок, которые, похоже, никогда не закрывали рта.
158 
