ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  47  

— Что сделать?

— Налей воду. — Либби вздохнула. — Обыкновенную воду из-под крана. Потом поставь чайник на плиту и поверни ручку, вот так. — Тем временем она успела достать из холодильника банку ветчины, сыр и тепличный помидор. — Горчицу будешь?

— Что? — Кэл разглядывал плиту. — Да, конечно.

Наблюдая, как медленно краснеет нагревательная спираль, он решил, что в двадцатом веке людям требовалась огромная выдержка. Но в прошлом, оказывается, были и хорошие стороны. Например, еда, которой угощает его Либби, заметно отличается в лучшую сторону от сухих пайков и пресервов, к которым он привык. И потом, здесь отличные жилища. Хотя ему всегда нравился дом, в котором он родился и вырос, да и личный отсек на звездолете он постарался сделать уютным, ему приятно было ступать босыми ногами по настоящим деревянным половицам, вдыхать аромат дерева, когда Либби растапливала камин в гостиной.

Но главное — в двадцатом веке есть сама Либби. Хорошо это или плохо? Либби светлая, другой такой нет… В ней соединяется все, что он хочет от женщины…

Он ахнул, обжегшись о конфорку, и поспешно отскочил от плиты.

— В чем дело? — спросила Либби.

Кэл молча уставился на нее.

— Ни в чем, — медленно произнес он, неприятно удивленный новым ощущением. — Я палец обжег.

— Не балуйся с плитой, — ласково пожурила его Либби и продолжила резать хлеб и ветчину.

Неужели это все, что он хочет от женщины? По-видимому, он никогда и не знал, чего хочет от женщины, и еще не скоро разберется в себе. Он еще ничего не решил… Или решил?

Кэл испугался, поняв, что все решил еще раньше, едва открыл глаза и увидел, как она дремлет у камина. Смешно, нелепо! Ведь тогда он даже не знал ее.

Зато знает теперь.

Он не имеет права любить ее.

Либби привычным жестом отбросила назад непослушную прядь волос, и внутри у него все сжалось. Влечение, каким бы сильным оно ни было, — еще куда ни шло. Но возможно ли, чтобы он полюбил? Ему хорошо, когда он с ней рядом, когда они разговаривают, смеются, молчат, занимаются любовью. Ему нравится заботиться о ней, он считает ее обворожительной, но… о любви не может быть и речи.

Слишком разный смысл вкладывают в понятие «любовь» в его время и сейчас. Любовь подразумевает общий дом, семью, детей. И долгие годы счастливой совместной жизни. Для них с Либби такое исключено.

Закипел чайник, и Кэл словно вынырнул на поверхность. Он глубоко вздохнул. Наверняка все гораздо проще, и он просто преувеличивает. Либби уникальна, спора нет, для него она навсегда останется неповторимой, одной-единственной. Дни, которые он провел с ней, останутся самым драгоценным для него воспоминанием. И все же нельзя забывать — ради себя и ради нее, — что его жизнь началась через двести лет после того, как Либби перестала существовать.

— Что-то случилось? Обернувшись, он увидел, что она держит в руках две тарелки. Голова чуть склонена набок, как всегда, когда она чем-то озадачена.

— Нет. — Он улыбнулся и взял у нее тарелки. — Так, думал о разном.

— Ешь, Хорнблауэр! — Она похлопала его по щеке. — И тебе сразу полегчает.

Ему хотелось верить, что все действительно просто, поэтому он сел и принялся за еду, а Либби стала разливать чай.

Она думала: все кажется естественным. Они вместе пьют чай с бутербродами посреди ночи; сидят вдвоем на уютной кухне, а вдалеке в лесу ухает сова, и дом заливает лунный свет. Неловкость, которую она — сдуру, как она теперь понимала, — ощутила перед тем, как надеть халат, совсем прошла.

— Тебе лучше? — спросила она, когда Кэл расправился с половиной своего сандвича.

— Да. — Тревога, которая так внезапно накрыла его, развеялась, как облачко. Он вытянул ноги под столом и дотронулся босыми пальцами до ее лодыжки. Стало спокойно и хорошо — как после долгого сна в дождливый день. Либби, сонная, взъерошенная, в толстом махровом халате, показалась ему уютно-домашней. — Как вышло, — тихо спросил он, — что я у тебя первый?

Либби поперхнулась; пришлось выпить с полчашки чая, прежде чем она смогла ответить.

— Я не… — Она откашлялась и плотнее запахнулась в халат. — Я не знаю, как тебе ответить.

— По-твоему, это странный вопрос? — Кэл улыбнулся и, подавшись к ней, погладил ее по волосам. — Ты такая чувственная, такая красивая. Должно быть, тебя хотели многие мужчины.

— Нет… то есть я не знаю. Я не очень-то обращала на них внимание.

  47