34 
– Просто не могу поверить в то, что он наделал! – восклицала Сибилла.
Она уже в третий раз приезжала в Нью-Йорк после того, как разбился их самолет, и сидела у постели Валери в квартире ее матери.
– Он всегда казался таким приличным, благополучным человеком, совсем не похож на этих…
– Сибилла, мы же уже обсудили все это, – напомнила Валери.
У нее в руках были пяльцы, в последнее время она пристрастилась к вышиванию. Ей нравилось отвлекаться таким образом: это остужало ее гнев и даже доставляло удовольствие наблюдать, как на кусочке ткани появляется затейливый персидский узор. Но отчего-то Сибилла всегда заставляла ее нервничать так, что она не могла сделать ни стежка, и поэтому Валери отложила вышивание в сторону.
– Мне совершенно неинтересно обсуждать, был ли Карл приличным человеком. Очевидно, не был.
– Но ты не можешь не говорить об этом, иначе тебе никогда не докопаться до правды. Неужели у тебя нет никакой зацепки насчет того, что он делал, что думал… Ты же жила с ним вместе, должна же ты о чем-то догадываться.
– Только не о деньгах, – резко бросила Валери.
Но Сибилла продолжала настаивать.
– Тогда о чем же? О чем ты можешь догадываться? О чем?
– Нет, – сказала Валери после мучительной долгой паузы. – Ни о чем.
– Валери, расскажи мне все, ты можешь со мной поделиться. Тебе лучше выговориться, а я помогу тебе.
Валери молча разглядывала ее.
На Сибилле был кашемировый костюм, сильно приталенный, на одном пальце сиял крупный бриллиант, на другом переливался изумруд. Ее золотые серьги, совершенно очевидно, были от Булгари, надушена она была «Шехерезадой», и явилась она в манто. «Одета специально для дневных визитов, – поняла Валери. – Банковский счет Сибиллы в порядке».
Ее снова захлестнула волна паники: у Валери больше не было банковского счета. Она все слишком долго принимала на веру… и все рухнуло, ничего не осталось. А у Сибиллы теперь есть все, следует быть с ней помягче. Она чуть не расхохоталась диким, безудержным смехом, который едва смогла сдержать.
– Расскажи, – не отставала Сибилла. – Расскажи о Карле, вспомни все, что он говорил или на что намекал… Может быть, мы сможем догадаться, что же произошло?
Валери качала головой. «И что это Сибилла так заинтересовалась Карлом. Они и встречались-то два или три раза. Но мне известно, почему. Ответ всегда один и тот же: Сибилла выпытывает у меня все, чтобы потом собезьянничать то, что я делаю. Стрельба из лука, верховая езда, охота, даже поместье в Вирджинии…»
«Быть может, она и безвредна, – думала Валери, – но мне противно ее приставание. Оно всегда претило мне. Еще пара минут, и она просто вылетит отсюда».
– Я сама подумаю обо всем этом, – произнесла она вслух, – а уж потом поведаю всем остальным. Лучше расскажи о своей работе. Сколько новых передач тебе удалось выпустить?
Сибилла раздумывала. Она опустошила свой стакан и поставила его снова на столик, чтобы Валери долила его.
– Четыре я продала, а теперь ставлю еще три: мыльную оперу и два музыкальных шоу. Прошлым летом я продала два игровых шоу. Разумеется, я продолжаю раскручивать «Час Милосердия», и это мое самое грандиозное шоу, но мне приходится буквально отрывать Лили от ее нового увлечения: она совершенно поглощена Грейсвиллем.
– Грейсвиллем?
– А ты еще не слышала о нем?
– Нет, откуда? Разве газеты писали об этом?
– Еще нет. Но Карл приезжал посмотреть храм.
– А, да, помню. Ты рассказывала об этом тогда за ланчем. И я еще спросила, не собираешься ли ты возводить город вокруг церкви.
– Я даже и думать не думала о городе, пока ты не упомянула об этом, – призналась Сибилла, – а потом мне показалось, что это отличная мысль. А Лили просто пришла в восторг от нее.
– Значит, ты строишь город. Грейсвилль. Настоящий город?
– А как же! Магазины, театры, гостиницы и жилые кварталы, больницу – все…
– И церкви?
– Храм.
Валери едва заметно улыбнулась.
– Если город настоящий, то почему там будет царить одна религия?
– Те, кто приезжает в Грейсвилль, хотят приблизиться к Лили Грейс. А тем, кто в нее не верит, незачем приезжать. Мне они не нужны.
В открытую дверь постучалась Розмари Ашбрук.
– День-деньской с посетителями, – кивнула она Валери и со светской улыбкой повернулась к Сибилле. – Прошу прощения, но мне просто приходится вставать на защиту дочери. Сама-то она никогда о себе не подумает.
34 
