291 
Вернувшись на рассвете, заляпанные желтой, воняющей тухлятиной слизью, они долго, со смехом и бранью, отмывались, переодевались в новое. Старое обмундирование пришлось выбросить изза запаха.
День прошел как обычно в вялых, для проформы, атаках. А в сумерках незнакомец забрался на ближайший к городу холм и оттуда тонким голосом выкрикивал бессвязные заклинания.
Ночью по другую сторону городских стен творилось странное. Звенела сталь, доносились дикие вопли, вспыхивали зарева пожарищ, время от времени со стен крепости падали тела. Наутро Хакамух велел трубить атаку. Сопротивления не было. Вскарабкавшись на стены по приставным лестницам, наемники вошли в крепость.
Город был мертв.
Не впервой входили они в мертвые города. КоррТанг после орков. Многострадальный Джайхен после сумолов. Там было страшно. Но здесь – страшнее. Потому что здесь люди убили себя сами. Кто совершил самосожжение, кто зарезался, кто повесился. Те же, которые в силу юного или преклонного возраста не были способны на самоубийство, просто умерли, застыли навеки с выражением безумного ужаса в широко распахнутых остекленевших глазах…
Вечером Кальтарлан сошел с ума. Сидел, мерно раскачиваясь из стороны в сторону, и жалобно звал когото из темноты. Его пристрелил сотник Хорро, чтоб не мучился. Под утро нашли самого сотника Хорро, он вонзил себе нож в живот. Десятник Руфф забрал все деньги и пропивал их до тех пор, пока спьяну не утонул в арыке.
Энка потом долго сожалела, что не отловила колдуна и не прирезала втихаря. Бывает зло, которому не место в мире…
Теперь взору Хельги предстал точно такой же колдун, разве что ростом повыше, а объемом поменьше, – сущность от этого не менялась. Первым поползновением было – прирезать. Но удержался. Раньше следовало его допросить.
Демон вывалился из Астрала прямо перед носом колдуна. Тот шарахнулся, выронил бутыль на каменные плиты пола, черное стекло разлетелось вдребезги, невыносимый запах ударил в ноздри.
– Пшли на воздух! – рявкнул Хельги, едва сдерживая тошноту.
Колдун беззвучно повиновался.
Поднялись вверх по крутой каменной лестнице. Лаборатория, как это принято у представителей этой профессии, размещалась в подвале, под землей, поближе к мертвым. Что ни говори, как ни крути, любое черное колдовство недалеко ушло от некромантии. По сути, это ее разрешенная версия…
Вышли и оказались на уютной, типичной центральностароземской улице с хорошенькими беленькими домиками в два этажа, стены которых украшены черными деревянными планками. Фахверковая конструкция – называет такие Энка. Милый, респектабельный квартал. Мощенная брусчаткой дорога, мытые с мылом тротуары, не знающие, что такое осенняя грязь, кадки с поздними цветами у дверей, забавные вывески магазинчиков и лавочек. Это может быть и Конвелл, и Эттесс, и Ульп – не угадаешь… Кто бы мог подумать, что посреди всей этой цивилизованной идиллии угнездилось древнее как мир зло?
– Если хочешь умереть без мучений, отвечай, кто заплатил тебе за мое убийство?
Пришлось возвращаться обратно в подвал. Ответить колдун не мог, сам не знал. Мог только показать.
Из мутного хрустального шара на Хельги смотрело совершенно незнакомое мужское лицо, сердитое, с короткой бородой и орлиным взором.
– Не знаю такого!
– Он действовал через посредника, – ответил колдун ровно, без заискивания, без желания угодить и облегчить тем самым свою участь. Хельги знал цену этому спокойствию, оно приходит, когда надежды больше нет.
– Показывай посредника, – велел демон.
Шар прояснился, потом снова помутнел, будто наполнился дымом. Медленномедленно из дыма соткалось изображение… принца Эдуарда!!!
– Посредник не знает, что его использовали, – разъяснял колдун. – Слепое орудие. Но заказчик связан с ним очень тесно, общей кровью. Брат или отец… По возрасту, скорее, отец. Хотя будь у меня сын, лично я не рискнул бы…
– Дядька, может быть? – уточнил Хельги, перебирая в памяти Эдуардову родню.
– Нет, тут совершенно прямая кровная связь, боковая бы не сработала. А вот связь между посредником и вами – иного рода…
– Сам знаю! – перебил горенаставник, коря себя за то, что до сих пор не сдержал обещания и не объявил ученика воином. Забыли оба, опять забыли!.. – А тот, с бородой, не сказал, за что хочет меня убить? Нет? Верю. Ладно. Тебято убивать где будем? Здесь или на улицу пойдем? Где тебе удобнее?
291 
