Особенно,... 
33 
– Мне пора идти. – Даниэлла резко поднялась.
– Как хочешь, – бросил он, понимая, что она ему не позволит отвезти себя в гостиницу. – Завтра я заеду?.. Твоя мать не поймет, почему мы не возвращаемся в Уотфорд вместе. Давай уж соблюдем приличия, чтобы не огорчать ее.
Она не удостоила его даже ответом. Независимо вскинув голову, прошла через гудящий голосами зал, спустилась вниз, надеясь, что возле ресторана сразу удастся поймать такси.
– Даниэлла! – раздался голос Меррея, когда швейцар открывал для нее дверь. – Куда ты?
Швейцар тактично отошел чуть в сторонку.
– А как ты думаешь? – сухо отозвалась Даниэлла, стараясь не смотреть ему в глаза. – В гостиницу, конечно.
– Разве Дейв не сопровождает тебя? – Смесь удивления и ярости мелькнула в лице Меррея. – Проклятье, он ведет себя, как последний мерзавец! Сейчас я схожу за ним...
– Не смей! Оставь меня в покое. Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, тем более в твоей!
– Не глупи. Давай я отвезу тебя, а по дороге мы поговорим. По-моему, нам надо объясниться...
– Нет, Чарльз! Для этого у тебя была масса времени... в моем доме. А сейчас пропусти, мне нужно поймать такси.
– Дани...
– Не называй меня так!
– Почему? – удивленно поднял брови Меррей. – Прежде ты не возражала.
– Это лишний раз доказывает, какой дурой я была! – резко оборвала она. – Желаю приятного вечера. Надеюсь, твоя подруга стремится к общению с тобой гораздо больше, чем я.
– Необходимо, чтобы наши стремления хотя бы отчасти совпадали...
– Подробности меня не интересуют. – Даниэлла пожала плечами. – Уходи. Я уже не так наивна, как прежде.
На лице Меррея появилось виноватое выражение. Он даже слегка покраснел.
– Могу признаться, если тебе от этого станет легче, что благодарен судьбе за встречу с тобой.
– Ложь! – вспыхнула она.
– Нет, все так и есть! – горячо произнес он. – То есть я хочу сказать... Ну, ты сама понимаешь.
– Что я должна понимать?
– Произошедшее между нами... перевернуло все мои представления... Я до сих пор не могу прийти в себя...
– Иными словами, я должна воспринимать это как твои извинения?.. Очень мило...
Глаза Чарльза потемнели.
– Что случилось, то случилось. Возможно, не стоило переходить черту, но...
Даниэлла едва сдержала слезы.
– Насколько я теперь понимаю, ты преследовал весьма прозаическую цель. Хотел узнать сам, или твоя сестра попросила выяснить, насколько серьезны отношения между мной и Дейвом, так? Не представляют ли они угрозу семье Мортона?
– Опасения Лиз оказались не такими уж беспочвенными, – сдержанно заметил Чарльз.
– Подумай, какую чушь ты плетешь! Ты, который... с которым я разделила постель...
– С кем постель, а с кем ужин...
– Боже! Да сегодня я впервые поддалась на уговоры Дейва, честное слово!
– Слова отличаются от поступков! Их можно толковать как угодно... Видишь ли, я человек здравомыслящий. Прости, если моя интерпретация сегодняшнего вашего свидания здесь не совпадает с твоей. Я не слепой. К тому же предпочитаю доводы рассудка. Он надежнее, чем эмоции, в плену которых я оказался той ночью. Теперь отрезвел!
– Не поздно ли?! – воскликнула с презрением она.
– Дани!..
– Не называй меня так!
– Послушай, разве ты не понимаешь, что мы оба совершенно... запутались?
– Это ты ничего не понимаешь... Я беременна! – Слова вопиющей лжи слетели с уст Даниэллы неожиданно для нее самой, но, наверное, стоило солгать, чтобы увидеть, какой ужас охватил Меррея.
Глава 12
Чарльз вздрогнул и проснулся, обливаясь холодным потом, откинулся на подушку, стараясь успокоиться. Вчерашнее признание Даниэллы насчет беременности преследовало его даже во сне. Повернув голову, Чарльз взглянул на стоящие на тумбочке часы. Было еще начало пятого, можно попытаться снова уснуть, но он чувствовал, что не сможет. Он вспомнил, как бросил ей в лицо: «Ты лжешь», а она молча развернулась и ушла... В состоянии полной прострации Чарльз долго сидел потом в баре, не в силах вернуться в ресторан, где его ждала Анна. Он никого не хотел видеть – ни ее, ни своих приятелей, решивших, будто он изрядно перебрал, и хлопотавших вокруг него. Идиоты, никогда он не был так трезв, как в тот момент!
Заложив руки за голову, Чарльз уставился в картину, висевшую над камином спальни. Идиллический пейзаж, всегда успокаивавший его, являлся сейчас полной противоположностью той буре, которая царила в душе. Вряд ли когда-нибудь ему удастся найти в себе силы, чтобы простить Даниэлле наглый шантаж, да и вряд ли им уже суждено увидеться! Эта мысль и утешала, и тревожила одновременно. Но все же... А вдруг Даниэлла не соврала, а сказала правду?..
33 
