117 
– Ты такая красивая, – сказал Гас. – Красивая, замечательная, созданная, чтобы любить других… как ангел…
Лили подняла руки вверх. Она не собиралась этого делать, но они сами непроизвольно поднялись вверх, а Гас как раз наклонился вперед и ее руки сомкнулись, обняв его. Одна его рука оказалась у нее под головой. Он вновь поцеловал ее. На этот раз его губы нежно приоткрыли ее, а его язык очень медленно проник к ней в рот.
Лили напряглась, но Гас твердо держал ее голову, его язык был нежным и совсем не противным, как думала она; он мягко ворочался у нее во рту, прикасаясь к ее языку вовсе не требовательно, не настойчиво, но мягко и с нежностью. Ее тело расслабилось под гипнотическим ритмом его движений; свободная рука Гаса, легко, будто случайно, коснулась ее груди, а затем робко легла на нее. Его пальцы обхватили грудь Лили и сжали ее, медленно он начал ласкать ее, перекатывая между пальцами сосок, который непроизвольно твердел и увеличивался в размере. Затем его рука двинулась к другой груди.
Несмотря на хлопчатобумажную блузку, которая была на ней, Лили чувствовала себя обнаженной. Рука Гаса жгла тело, ввергала в огонь. Пламя, вспыхнувшее во всем теле, заставило ее напрячься, она старалась сдержать этот бушующий пожар, но была такой открытой, все куда-то ускользало от нее. Она была открытой и ждала.
Рука Гаса, находившаяся под головой Лили, напряглась, другая скользнула от груди вниз по телу, теперь уже решительнее, сначала по юбке, затем под нее. Юбка поднялась, открыв ее ноги лучам горячего солнца; его пальцы заскользили вверх между плотно сведенных бедер.
Глаза Лили широко раскрылись.
– Нет, – закричала она, пытаясь оторвать губы от губ Гаса. – Не надо, нет, не хочу!
Она пыталась повернуть голову, чтобы избавиться от его жестких губ, но он еще сильнее сжал ее, удерживая голову. Выгнув спину, Лили начала метаться из стороны в сторону, подобно лошади, стремящейся сбросить седока.
– Не надо!
Слова прозвучали, как сдавленный крик, приглушенный его плотно закрывавшими ее рот губами.
– Отпусти меня…
В этот критический момент он еще мог бы остановиться, но вспомнил слова, произнесенные Сибиллой: «она всегда готова уступить более сильному». Гас вскинул голову. «В любую минуту, – подумал он, – она уступит. Она сама мечтает об этом, вот что имела в виду Сибилла».
– Все хорошо, – прошептал он, прижимаясь к ее губам, – все хорошо… хорошо… хорошо…
Свободной рукой он расстегнул брюки, удерживая другой голову Лили и не отрывая от нее своих губ. Она сопротивлялась, и Гас решил, что пора сломить это сопротивление. Он грубо задрал ей юбку и навалился на нее всем телом: так она поймет, что он сильнее ее!
Лили впилась зубами в ненавистную губу и ощутила вкус его крови:
– Пусти меня!
– Проклятая сука! – взревел он и так сдавил ее шею, что она едва могла пошевелиться.
Перед глазами поплыли круги, кружилась голова, молча и яростно Лили продолжала сопротивляться. Так же безмолвно Гас удерживал ее внизу, ожидая, что она уступит добровольно. Теперь возврата назад не было. Он упустил тот момент, когда еще мог бы остановиться. Обезумевший от извивающихся и выгибающихся движений ее стройного тела, возбужденный нежной влажностью ее кожи, разогретой солнцем, льющимся на взмокшую от пота рубаху и голые бедра, он взгромоздился поверх нее, ногами с силой раздвинул в стороны ее ноги и грубо овладел ею. В тишине летнего полдня раздался крик Лили.
ГЛАВА 27
Сибилла спала, когда зазвенел звонок входной двери, он прозвучал несколько раз, прежде чем она его услышала. У привратника и экономки был выходной, она была в доме одна и не хотела вылезать из кровати и идти открывать. Это вполне мог оказаться Бассингтон, он уже поступал подобным образом, приехав как-то раз на ночь глядя, чтобы порезвиться с ней в постели, потому что, видите ли, не мог спать. Она покачала головой. Пусть звонит, ей невыносима даже мысль о нем.
Звонок продолжал надрываться, отчаянно трезвоня и действуя на нервы. В конце концов она не выдержала, натянула халат и спустилась вниз. Сквозь занавески на окне она едва рассмотрела стоявшего внизу: Лили, завернутая в длинный плащ, несмотря на безоблачную жаркую июльскую ночь.
– Входи, – пригласила Сибилла, широко распахивая дверь. Лили, с трудом передвигая ноги, вошла в холл, она двигалась словно в трансе. Глаза были красными и опухшими, рот кровоточил.
117 
