Особенно,... 
120 
Стоя за кустом сирени, Лили вздрогнула, услышав слова «у тебя никого нет кроме меня!» Это была сущая правда. Ей действительно некуда идти. Она может сесть в свою маленькую машину, которую ей подарила Сибилла на день рождения, и ехать, ехать, но так и не встретить ни одного человека, который позаботился бы о ней. Миллионы людей каждую неделю видели ее по телевизору; тысячи приходили в Храм Радости на ее проповеди, но для них она была просто проповедником, далеким, чистым, одетым во все белое существом, знающим ответы на волнующие их вопросы. Им совершенно не захочется знать, каким грешным, запятнанным созданием она оказалась. Они не захотят утешить ее и полюбить ее, они сами рассчитывают получить все это из ее рук.
Лили смахнула слезы, продолжавшие катиться так, что казалось им не будет конца. Она даже подумала, что за время, пока она плакала, от нее могла бы остаться одна сухая оболочка, из которой вместе со слезами вытекло все содержимое.
Ничего не осталось. «У тебя никого нет кроме меня». Тень Сибиллы указывала точно на нее.
– Черт подери! Я приказываю тебе, – взвизгивал голос Сибиллы, разрывая темноту. – Ты вернешься сюда! – последовало молчание; затем голос задрожал, зазвучал сдержаннее, ниже. – Тебе нужно хорошенько выспаться, станешь чувствовать себя лучше. Иди сюда. Я уложу тебя в кровать.
Еще одна пауза.
– Иди сюда!!!
Лили вздрогнула. Я не могу возвратиться; я умру. Ступая очень медленно и осторожно, она двинулась прочь от дома Сибиллы по большому кругу, чтобы выйти к стоянке автомашин. Приоткрыв дверцу машины, села за руль. Практически в то же мгновение ее глаза закрылись. Если бы она могла хоть немного поспать…
– Отвечай! Где ты?
Глаза Лили раскрылись. Оставляя машину на стоянке, она не вынимала ключ зажигания; рука нащупала его в темноте и повернула, одновременно захлопнув дверь. Машина рванулась вперед, ее немного занесло, когда Лили резко повернула руль, чтобы вписаться в крутой поворот дороги. «Я обязательно найду, куда идти. Где-нибудь…»
Слезы застилали глаза, и она сбавила скорость так, что практически не двигалась. Лили тупо уставилась на два луча от фар, сходившихся впереди в густой темноте и влекущих ее вперед. «Но эти лучи ни к кому и никуда не ведут, – подумала она. – У меня нет будущего. Я обыкновенный человек. Я больше не девственница. Я не чистая, никакая я не особенная, и мне некуда ехать».
«Нет, все же я не такая, как все, я особенная. Сибилла всегда говорила, что я не такая, как другие. Я пережила катастрофу, не получив ни одной царапины. Карл погиб, другие пассажиры получили ранения, Я единственная изо всех, кто самостоятельно выбрался из самолета. И я спокойно пошла, совершенно не задетая, в объятия Господа».
«Но… Сибилла. Теперь я не могу слепо верить всему, что говорила мне Сибилла. И никогда впредь не буду. Я совершенно не помню, как выбралась из самолета. Я не помню ничего, кроме того, что шла от него прочь. Если и вправду никакая я не особенная, не отличная от других… а что, если я ошибаюсь и относительно аварии?»
И вдруг ее осенило, что нужно делать. Она уверенно поставила ногу на акселератор, разгоняя машину, следуя за убегающим светом фар. Она непременно должна узнать, что произошло с ней во время катастрофы. Ей необходимо поговорить с Валери.
– Конечно, расскажу тебе все, что знаю, – сказала Валери, – но не сегодня, ты почти спишь, а я только что спала, поэтому давай подождем до утра.
– Я могу не спать, – упрямо проговорила Лили. Она сидела на краешке стула. – Мне необходимо знать.
– Послушай, – мягко проговорила Валери, – сейчас два часа ночи, мы с тобой будем спать.
Лили позволила поднять себя:
– Где?
– В моей кровати. Места хватит двоим.
– О, – проговорила Лили, поднимаясь за Валери по узким ступеням в ее спальню. Она позволила снять с себя плащ, слаксы и рубашку. Потом забралась в еще хранившую тепло постель и плотно, как только могла, свернулась в калачик, полагая, что так будет занимать меньше места. Она почувствовала, как Валери улеглась с другой стороны и вновь непроизвольно начала дрожать. Лили не могла понять от чего; ей совершенно не было холодно; но все ее тело содрогалось.
– Лили, – мягко проговорила Валери и придвинулась ближе, обняв ее руками за плечи. Она прижала Лили к себе и стала укачивать ее приговаривая:
– Все хорошо, Лили, все хорошо.
Голос Валери действовал успокаивающе, как теплая ласка.
120 
