119 
– Хорошо, не будем говорить об этом сегодня.
Она подала Лили чашку чая.
– Сколько времени он провел там?
Лили не отрываясь, смотрела на поднимавшийся над чашкой пар.
– Он ушел сразу после…
– Во сколько?
– Не знаю, светило солнце…
– Днем? И ты ждала до полуночи, чтобы прийти ко мне? Ты уверена, что он сразу ушел? Или он оставался и ждал, пока ты может быть, войдешь во вкус и привыкнешь к нему, а потом ты пришла ко мне, потому что он бросил тебя?
От неожиданности Лили уронила чашку, та разлетелась вдребезги, и дымящийся чай растекся по столу красной лужицей, затем стек ей на колени, оставляя темное пятно на плаще. Лили ничего не замечала, ее охватила нервная дрожь. Она начала мерно ударять кулаком по столу, беспомощно ударяя с каждым разом все сильнее и сильнее, опуская кулак в пролитый чай. Кусочки разбитого фарфора подпрыгивали при каждом ударе по крышке стола.
– Нет, ты не можешь так говорить, не можешь, не можешь, не можешь! Ты обещала заботиться обо мне, ты говорила, что понимаешь меня, говорила, что знаешь все, в чем я нуждаюсь!
Она продолжала истерично ударять по столу, не в силах остановиться:
– Ты лгала мне!
– Я никогда не лгу!
Большими шагами Сибилла отошла в дальний конец кухни. Ее тело, казалось, испытывало непонятную неловкость, словно она потеряла контроль над ним.
– Хватит вести себя как ребенок! Возьми себя в руки! Я не могу с тобой общаться, пока ты в истерике!
– Ты считала, что мне нравилось это! Как могла ты такое подумать? Ты совершенно меня не знаешь!
– Я знаю о тебе все! Может быть, тебе это не нравится; но какая разница? Когда успокоишься, ты забудешь обо всем. Просто удивительно, как много ты способна забывать, если захочешь. Затем ты сосредоточишься на своих проповедях. Если бы ты так и поступала, ничего бы не случилось!
Она подошла к Лили сзади и положила руки на плечи.
– Послушай, – осторожно сказала Сибилла. – Обещаю, что позабочусь о тебе; ты же знаешь, мои слова никогда не были ложью. Вспомни, сколько лет я держала данное слово, и ты была счастлива и дарила счастье другим людям. Все шло так, как я задумала; ты же не хочешь все разрушить? Тебе было хорошо, Лили, и ты отлично знаешь об этом. И так будет вновь, я обещаю тебе при условии, что ты будешь рядом со мной. Ты должна выбросить из головы мысль, будто ты можешь экспериментировать с сексом… поразвлекаться на стороне, а потом вернуться ко мне за…
– Не говори так!
Лили вскочила со стула и, обежав стол, встала по другую его сторону. На ней все еще был надет плащ, крепко перетянутый поясом на ее тонкой талии. В этом плаще она выглядела маленькой, беззащитно-потерянной, с тоненькой шеей, с покрытым белыми пятнами лицом, высовывавшемся из широкого ворота, с широко раскрытыми, полными невыразимого страха глазами.
– Я не экспериментирую и не развлекаюсь. Я даже не вполне понимаю, что это означает. Я хотела, чтобы кто-нибудь полюбил меня. Мне казалось, ты любишь меня, но ты… оказывается… кет. Знаешь, кто говорил такие же речи? Он! Когда стоял на коленях, держа мои руки и говоря… О, Господи! Господи…
Она задохнулась, словно ей перехватило горло:
– Как я все ненавижу! Ненавижу это и ненавижу тебя!
– Заткнись! Нет! Ты не можешь ненавидеть меня! Я – все, что у тебя есть в этом мире. У тебя сейчас шок, очень тяжелый, и не нужно его усугублять. Скоро ты обо всем забудешь. Подобные вещи не оставляют даже следа. Сейчас ты думаешь, что никогда не сможешь стать прежней? Но ты ею станешь! Ничто не заслуживает таких переживаний, знаешь, Лили, мы с тобой достаточно сильные, чтобы пережить все это, ты и я. Мы вернемся на путь, которым шли; ты сделаешь все в точности, как я говорю; больше не будешь распускать нюни как малое дитя, вместо того, чтобы читать проповеди миллионам…
С громким воем Лили повернулась, распахнула находившуюся у нее за спиной дверь и выбежала прочь.
– Черт ее подери, – вспыхнула Сибилла и бросилась вслед. – Лили, вернись! – Сибилла остановилась на пороге в прямоугольнике света, падающего из кухни, всматриваясь в темноту – Вернись, я сказала! Не смей уходить! Куда ты пойдешь? Кроме меня у тебя никого нет!
Сибилла постояла неподвижно, внимательно прислушиваясь. Ни звука, кроме шелеста листьев от легкого дуновения ветерка, не долетало до нее.
– Лили, я приказываю, вернись!!!
Она стояла тяжело дыша, ее тень вытянулась перед ней подобно длинному тонкому пальцу, нацеленному на Лили.
119 
