Особенно,... 
129 
Флойд Бассингтон переживал свой звездный час. Никогда в жизни не доводилось ему проповедовать в обстановке подобного великолепия, перед таким множеством склоненных голов, подобных полю склонившихся цветов. Никогда не говорил он и перед той невидимой аудиторией, внимавшей его словам, которую собирало телевидение. Никогда прежде его не снимали. Это было впервые. Его грудь выпятилась вперед колесом, он стоял, приподнявшись на носки, глядя вверх. «Я смотрю в объективы телекамер», – переполненный счастьем, подумал он.
– Но у нас есть враг! – воскликнул он, прерывая паузу, до того как нетерпеливые телезрители могли успеть отключить его и включить другой канал.
Лица собравшихся в храме обратились к нему; поле цветов превратилось в небо, усеянное бледными лунами с удивленными глазами, прикованными к Флойду Бассингтону.
– Враг, который намерен уничтожить нашу всеми любимую преподобную Лили! Враг, который плетет интриги, чтобы бросить ее на съедение кровожадным атеистам и распространителям слухов. Враг, который жаждет разорвать на клочки ее хрупкое тело штыками лжи и инсинуаций!
– Черт возьми, да он что, с катушек поехал? – пробурчал Арч Ворман, обращаясь к Монту и Сибилле. Они находились в помещении за алтарем, где некогда располагалась Лили, наблюдая за Бассингтоном по телевизору. – Пусть сбавит тон. Дайте ему знак или что-нибудь в этом роде. Никто не воспримет всерьез этот бред.
– Не сомневайся, они все заглотят, – рассеянно проговорила Сибилла. Она стояла, собираясь покинуть комнату. – Он как дирижер-вдохновитель; слова тут совершенно не играют роли, важен ритм и громкость звучания. Вернусь через минуту.
– Опять уходишь? – недовольно спросил Джеймс Монт. – Что же, черт подери, здесь творится? Думаю, тебе немаловажно знать, что он тут нагородит!
Сибилла, не обращая внимания на его слова, выскользнула за дверь. Она не могла допустить, чтобы им все стало известно. Она буквально сходила с ума, волнуясь из-за Лили. Та пропала. Сибилла обзвонила все гостиницы, все мотели, всех сотрудников своей компании, членов правления Фонда: никто ничего не знал о Лили. Ушла, ушла, ушла! Это слово молотом стучало в висках Сибиллы. Она потеряла сон и аппетит. Она обзвонила многих священников, телепроповедников, она даже разыскала Руди Доминуса, расспрашивая, описывала ситуацию так, чтобы собеседники не могли заподозрить, насколько она вне себя.
– Лили поехала отдохнуть, и я подумала, не заезжала ли она проведать вас. Как, нет еще? Ладно, найду ее в другом месте. Спасибо большое…
Ушла, ушла, ушла… «Без нее у меня не будет ничего», – подумала Сибилла и сразу же отбросила эту мысль. Она подошла к телефону-автомату и позвонила к себе домой на автоответчик.
– Сибилла, я у друзей, – раздался в трубке голос Лили, высокий и дрожащий, воспроизведенный пленкой. – Я пока побуду здесь некоторое время. Я не хочу говорить с тобой. Не могу читать проповеди. За меня не волнуйся. У меня все в порядке.
Сибилла услышала звук повешенной трубки.
Она стояла неподвижно, сжимая в руках телефонную трубку. Колени подгибались. «У друзей». У Лили нет друзей. Кто похитил ее? Кто обрабатывает ее, стараясь настроить против Сибиллы, стараясь украсть Лили у нее?
– Сибилла, – настойчиво проговорил нашедший ее Арч Ворман, – мы хотим, чтобы ты сама слышала все это!
Впервые она не поставила его на место. Молча Сибилла последовала за ним в комнату Лили.
– Телевидение! Благословенная технология, доносившая благодать преподобной Лили миллионам душ, жаждущим звука ее голоса, это благословенное чудо прогресса теперь обращается во зло, стремится изрубить на куски и уничтожить нашу церковь! – Бассингтон глубоко вдохнул и застонал в микрофон. – Телекомпания кабельного телевидения, именуемая РαН, решила затравить преподобную Лили до смерти. Эти мошенники от массовой информации набросились на Джимма и Тамми Беккеров, несчастных грешников, заслуживающих сострадания, и смели их своими ханжескими метлами. Опьяненные кровью, они выискивают новые жертвы. Они обратились к чистейшей из всех, к апофеозу девственности, возлюбленной женственности и бросили своих наемных головорезов на Фонд «Час Милосердия»! Подобно крысам с трепещущими ноздрями, они наводнили рабочие кабинеты, расселись на ступеньках и на рабочих столах преданных людей, воздвигших этот священный храм и весь Грейсвилль.
– Не следовало бы акцентировать на этом так много внимания, – сказал Джеймс Монт. – Зачем делать рекламу этим негодяям? Не нужно было даже называть телекомпанию!
129 
