123 
Карл и Сибилла; ей все еще трудно было понять это. Ей хотелось узнать о них подробнее. «Лили», – подумала она. Можно было бы расспросить Лили, как-нибудь между прочим. И, конечно, она расспросит ее о Грейсвилле. Две совершенно различные темы, однако есть шанс, что Лили что-нибудь знает о Карле; и, наверняка, ей многое известно о Грейсвилле. Но пока ее нельзя расспрашивать. Сейчас у Лили слишком много своих проблем.
– Валери, – внезапно спросила Лили, – не будешь возражать… Будет ли удобно…
Она опустила глаза на стиснутые руки, затем подняла их на Валери; в них сквозило отчаяние:
– Могла бы я пожить с тобой, пока не придумаю, что мне делать?
Утром того же дня, оставив Лили на попечение Розмари, Валери отправилась на работу, где сразу же прошла в кабинет к Нику. Она практически не видела его после того субботнего вечера, почти неделю назад. Несколько раз он звонил ей поздно вечером, уложив Чеда спать, и они беседовали по телефону, но оба чувствовали при этом странную неловкость. Ник чувствовал себя молодым студентом, звонившим своей подруге, испытывая не то чтобы неприятное, но довольно странное ощущение. Валери казалось, что она совершенно неопытная девчонка. Вдруг ей взбрело в голову, что она его слишком преследует, и поэтому она боялась показаться смешной; кроме того, она начала уставать от резких взлетов и падений в их взаимоотношениях. Ей хотелось, чтобы их знакомство состоялось лишь в этом году, и тогда им было бы потрясающе здорово вместе и не приходилось бы при каждой встрече преодолевать тяжесть прошлых воспоминаний.
«Но нам потрясающе здорово и сейчас. По крайней мере, иногда». Она не имела ни малейшего понятия, как часто смогут они испытывать чудо прошедшего субботнего вечера, проведенного без ссор, без воспоминаний о прошлом: длинный вечер, который мог легко сойти за семейный.
В пятницу днем, отбросив в сторону все надуманные претензии к Нику, Валери вошла к нему в кабинет, чтобы рассказать о Лили.
– Она чрезвычайно ранима, и ее очень сильно обидели, она некоторое время поживет у меня. В подходящий момент я расспрошу ее о Грейсвилле. Мне думается, тебе захочется поучаствовать в этом.
– Конечно, спасибо за предложение, – ответил Ник. – Во всяком случае мне хотелось бы с ней познакомиться. Я видел ее пару раз на экране; ее отличают поразительная убежденность, вера в себя и в других.
– Она потеряла веру в себя, во всяком случае сейчас. Но тебе нужно встретиться с ней. Приходи сегодня обедать к нам. Захвати Чеда. Все будет очень просто. Мне не хочется, чтобы Лили думала, будто я хочу причинить ей боль. Мне неловко, во всяком случае пока, расспрашивать ее; она моя гостья, и к тому же у нее неприятности.
– Вот отличительная черта подлинного журналиста, – сказал Ник, удивляясь, – никогда не упускать возможности.
– Хочешь сказать, что я злоупотребляю ее положением?
– Нет, просто ты используешь преимущества ее пребывания в твоем доме. Но если она захочет говорить о Грейсвилле, не вижу проблем. За исключением одной – этот разговор все же может причинить ей боль. Я уже спрашивал тебя однажды, что нам делать, если узнаем о Грейсвилле нечто такое, что будет ей неприятно.
– Не знаю. Нужно узнать, как она к этому относится. Она стремится освободиться из-под влияния Сибиллы, может случиться, что она пытается освободиться и от влияния церкви, а заодно и от города. Она сказала, что не будет читать проповедь в это воскресенье.
– Я не об этом, – сказал Ник. – Может ведь случиться и так, что то, что мы обнаружим, причинит ей боль, независимо от того, причастна она к этому или нет.
Валери согласно кивнула.
– Эта ситуация очень напоминает историю, у которой нет счастливого конца, независимо от пути, который мы изберем. И я должна задать тебе тот же вопрос о Чеде.
Ник взял со стола карандаш и стал крутить его между пальцами.
– Да, я думал об этом. Если все указывает на Сибиллу, то дело может оказаться очень нехорошим, – он постучал карандашом по столу. – Пока мы не знаем, куда ведут эти нити. Почему бы не задуматься над этической стороной проблемы тогда, когда мы точно будем знать, где тут правда, а где ложь? – он встал. – Извини, опаздываю на совещание. Очень хочу прийти на обед. Поговорю с Чедом, думаю, он тоже будет рад. Во сколько подойти?
– В семь тридцать.
– Мы будем. Какое вино привезти?
Их глаза встретились, и мгновенно всплыли воспоминания. «Вино, похоже, твое слабое место. Единственно слабое, которое я нашла. Пока». Она купила вино, и они поехали к нему домой; вместе приготовили обед, хотя тогда она едва умела готовить элементарный салат. Потом они занялись любовью. «О планах мы поговорим завтра. И все последующие дни».
123 
